На горизонте появляется заправка. Можно перевести дух, перекусить и спрятаться от жары.
– Я хочу писать. – Сестра поглядывает на дядю.
– Лучше сходи с Верой. – Он передает мне руку Милы.
Перехватываю ее:
– Пойдем.
Считаю шаги, когда в голове щелкает. Оборачиваюсь в момент, когда дядя открывает дверь заправки и звенят колокольчики.
– Ничего без нас не покупай! – кричу я.
Тихон кивает.
– И чего ты все влемя лезешь? – Сестра пытается освободить руку, но я крепко держу ее. – Ты мне надоела…
– Помнишь, что мама говорила про незнакомцев?
– Но дядя не незнакомец…
– А кто он? Ты с ним знакома всего день. Думаешь, всё, ему можно доверять? Как бы не так.
Мила поджимает пухлые губы и опускает глаза. Совесть колет сердце иголками. Обычно сестра манипулирует мной, но иногда и мне приходится манипулировать ею. Вот только она не чувствует вины, а мне приходится себя убеждать, что поступила правильно.
– Почему? – спрашивает Мила.
– Что почему?
– Почему ему нельзя довелять? Он же холоший.
– Плохие люди часто кажутся хорошими.
– Но он не плохой. Он не выкинул мою одежду, а вот ты хотела ее выкинуть. – Мила щиплет меня за бедро.
Ойкаю и отпускаю ее. Она скрывается в туалете и запирается изнутри. Одна. Впервые в общественном туалете она решает обойтись без моей помощи. Мне бы порадоваться, но в душе пустота. Старшая сестра ей больше не нужна. У нее теперь есть дядя, а меня можно не слушаться.
* * *
Мы сидим за столиком кафе на заправке. Кондиционеры остужают разгоряченные тела. Под моим присмотром Тихон купил воду и еду. После моего одобрения Мила начинает есть. Вспоминаю о шоколадке в рюкзаке и морщусь. Наверное, от нее уже ничего, кроме подтопленного месива, не осталось.
– Ты не ешь, – замечает дядя, пока я верчу пакетик с чипсами.
Снэки, казалось бы, мечта любого подростка. Жуй, хрусти, ни в чем себе не отказывай. Но я не могу. Кусок в горло не лезет.
– Я веган.
– Тогда тебе у нас понравится, – улыбается дядя. – У меня свой сад. Есть теплица. Выращиваю свои фрукты, овощи и ягоды.
– А фто факое фефлифа? – чавкает сестра.
Обычно я ругаю ее за подобное свинство, но сейчас не хочется. Пусть Тихон видит, с чем ему придется мириться до ее совершеннолетия.
Пока дядя завуалированно объясняет Миле, что мы станем батраками на картофельных полях, облокачиваюсь на спинку стула и гляжу в большие окна заправки. По дороге проносятся машины, колокольчик на двери постоянно звенит, знаменуя непрерывную вереницу водителей, покупающих бензин. Все так обыденно… Мир не замечает потери одного человека. Он просто живет дальше точно так же, как вчера, позавчера и десять тысяч лет назад.