Система оповещения уже несколько минут повторяла напыщенные фразы о, наконец-то, пришедшем (для шестнадцатилетних) выборе жизненного пути, о приобщении к общему делу спасения «Сапфира» и прочую ерунду. Впрочем, только теперь эти фразы стали для Максима ерундой, раньше они были понятным и единственно верным ориентиром. Юноше было от этого тяжко и грустно, а со времени разговора с библиотекарием в чулане прошло уже шесть лет, на протяжении которых старик обучал его физике, химии, биологии и другим наукам, имеющим, по его мнению, отношение к условиям жизни внизу, на Земле. Однако, он не выходил на связь последние перед диагностикой дни и Максим не знал, что и думать.
Подростки выстроились у дверей Эклессии в длинную очередь. Все как на подбор высокие, широкоплечие, светловолосые. Увеличенные, условиями жизни с меньшим количеством кислорода, грудные клетки и развитая многочасовыми тренировками и генетическим вмешательством мускулатура, безусловно, отличала их от подростков прошлого. В сравнении с последними можно было смело определить возраст подростков «Сапфира» в двадцать лет. Осталось лишь определить направленность интеллекта.
В очереди из пятидесяти четырех подростков он оказался сорок третьим. Каждого, входившего через массивные двери в Эклессию комиссия во главе с магистром принимала примерно по пятьдесят минут. И видимо делала это с пристрастием, поскольку входившие юнцы на выходе превращались во взрослых мудрецов с твёрдыми идеями. Максим решил действовать по плану библиотекария. Он медленно, держась за живот, вышел из очереди и сказал стоящему за ним парню:
– Прихватило что-то. Я должен отойти в сектор гигиены – и для пущей убедительности добавил – Я быстро!
Парень не удивился, лишь пожал плечами. Черные усики, пробивающиеся над его губой и как будто живущие своей жизнью, задергались в такт плечам. Максим вдруг осознал, как сильно похож этот парень на гражданку Ивтеко. Странно, но именно ему последняя, всегда выдавала на три таблетки десерта больше. Впрочем, думать об этом было некогда. Через две минуты Максим уже бежал по коридору, ведущему к оранжерее. Благо, что на время экзаменов число дежуривших клерухов было уменьшено вдвое. Вдруг он услышал звук шагов, какие-то граждане, негромко переговариваясь, устало возвращались со своей смены. Он заблаговременно юркнул под лестницу, чтобы переждать. Граждане ушли, и юноша готов был помчаться дальше, но вдруг почувствовал какое-то движение у себя за спиной. Он обернулся. Белокурая девушка, коротко стриженная, скрестив руки на груди, вжималась в стену. С трудом, Максим узнал в ней свою бывшую одноклассницу К-10. После остракизма гражданки Гладски, все «сёстры» были изолированы в закрытом крыле.