– Мы отпрафляемся покорять Сипирь, коспота! – провозгласил барон
Гроссдорф среди нарастающего хаоса.
Он отделился от бурлящей толпы и даже приподнялся над ней, встав
на кирпичное основание опоры дебаркадера. Внешне барон походил на
знаменитого литературного персонажа Мюнхгаузена в изображении
французских издателей (то есть больше напоминал француза, нежели
немца) – кавалерийские закрученные кверху усы, маленькая
д'артаньяновская бородка, орлиный нос. Разве что вместо парика с
буклями Гроссдорф имел естественную шевелюру, прикрытую зелёной
баварской шляпой с коротким пером.
– Но, барон! Зачем вы коверкаете русский язык? – с улыбкой
спросил Светлов. – Все ведь знают, что ваши предки переселились
сюда двести лет назад и вы вполне обходитесь без этого жуткого
акцента.
– Я толшен соотфетстфофать опрасу, – ответил тот, задрав нос ещё
выше. – Фсякий немецкий парон коворить пафосно и хфастать тафностью
рота! Кроф! Кроф, коспотин Сфетлоф! От неё никута не теться!
– Но ваша фамилия барон! – заметил Светлов.
– Што не так с мой фамилия? – свёл барон брови. – Ни отин ис
моих предкоф рафно и живущих ныне ротстфенникоф не сапятнали
её!
– Нет, нет, я не намекал на предков. Но, барон, с вашим акцентом
она будет звучать нелепо и даже смешно. Кроссторф! Торф с
поджаренной хрустящей корочкой… знаете в Пруссии делают такие
брикеты для домашнего отопления…
– Смешной шутка! Ха-ха... И тостатошный пофот тля поетинка!
– Нет, нет. Давайте не будем доставлять удовольствие нашим
врагам. И вы, и я отличные стрелки, так что итогом нашего поединка
станут лишь два хладных трупа. Считайте, что я просто предостерёг
вас от возможной оплошности.
– Фы не ферите ф сутьпу?
– Предпочитаю холодный расчёт.
Барон улыбнулся, пожал плечами и отправился к первому вагону,
который оказался в хвосте. Два носильщика потрусили за ним,
сгибаясь под тяжестью огромного дорожного сундука, а ещё один был
обвешен сумками и ружьями в чехлах. Народ расступался перед ними,
как пехота перед кирасирами; некоторые приподнимали шляпы,
приветствуя известного в городе светского льва. А лев лишь на
минуту приостановился, чтобы поздороваться с молодым человеком,
чем-то напомнившим Светлову князя Константина, каким тот был в
бурной юности.
На перроне вообще оказалось много старых знакомых из
театрального буфета. Сенатор Мерлин, господа флотские офицеры,
средних лет майор из генерального штаба, анилиновый промышленник
Козицин, пожилой мужчина в элегантном костюме-тройке, которого
Светлов по имени не знал; даже почтмейстер Леман, что как раз ходил
между грудами багажа со списком, отыскивая, очевидно, какие-то вещи
(багаж пассажирских и курьерских сообщений проходил по департаменту
почты).