– Это не важно.
– Грешно опустошать дома престарелых. Я уверен, что этот парень видел Ленина.
– Ему еще нет тридцати восьми.
– Силы небесные! – возмутился Боб. – То ты мне подсовываешь сосунков, то дряхлую сорокалетнюю развалину!
– Я никогда не поставлял тебе плохой товар, – с достоинством сказал Валерьяныч. – Если этот рейнджер тебе не нравится, Борис Палыч, я могу отдать его Алексу. Он мне только спасибо скажет. Пошли, Максим.
Они поднялись.
– Эй, подождите! – крикнул им вдогонку Боб.
Они остановились у двери.
Боб с трудом поднялся с кресла и подошел к ним. Его чудовищно гипертрофированный живот колыхался при каждом шаге.
– Разденься, – сказал он Максиму.
Тот снял сорочку.
– Раздевайся догола.
Боб долго рассматривал его икры и бедра, щупал мышцы живота, помял бицепсы, предложил сесть и постукал молотком по коленной чашечке.
– Говоришь, этот парень из рейнджеров? – переспросил он с сомнением.
Это рейнджер с двадцатилетним стажем, – заверил его Валерьяныч. – Сегодня мне представили его послужной список, – он протянул папку, – этот парень прошел огни и воды и ухитрился остаться живым.
Боб бегло просмотрел папку.
– Можешь одеться, – сказал он и, переведя взгляд на Валерьяныч, показал раскрытую пятерню.
Валерьяныч в ответ показал два пальца.
– Что?! – возмутился Боб. – За эту рухлядь?
– Он стоит гораздо больше.
– Он вообще ни черта не стоит, но из уважения к тебе я даю три.
– Из уважения ко мне ты не дашь и растертой сопли. Он стоит семь, но назови я эту цифру, тебя бы вовсе хватила кондрашка.
– Три с половиной.
– Уж лучше мы попытаем счастья у Алекса.
– Это будет предательство, Валерьяныч, – укоризненно сказал Боб.
– Это не будет предательством, – с достоинством сказал Валерьяныч. – Мы все: и ты, и я, и Алекс, работаем на фирму. И, если фирма обнаружит, у него ребята подготовлены лучше, чем у тебя, а это выяснится в первом же бою, она просто-напросто откажется от твоих услуг и это будет справедливо, ибо ты не умеешь подбирать кадры.
– Нашел же ты, чем удивлять людей, – бросил Боб. – Обычный наемник. Ну и что? Мало ли наших ребят, не умеющих ничего, кроме стрельбы из автомата, бросились на Запад, когда открыли все границы? И кому они были там нужны? Не умея ни работать, ни говорить, ни просто жить в обычном цивилизованном мире… Их стали использовать как пушечное мясо, и тогда весь мир сумел оценить хваленые бойцовские качества нашего простого честного солдата. У меня пол-лагеря таких вот героев.