Помедлив, Валерьяныч сказал:
– Знаешь, чем этот парень отличается от других героев? Тем, что он не герой. Он совершенно не герой. Он не бравый вояка и не спесивый солдафон. Он солдат. Рядовой солдат. Он был, есть и будет солдатом. Знаешь, что меня поразило при первой встрече с ним? Его спокойствие. Он терпелив, упорен и настойчив. Он умудрился двадцать лет пробыть рейнджером во всевозможных «Легионах смерти», у генерала Кондора и полковника Доу, и не получить ни царапины. Ты был когда-нибудь ранен?
– В Бразилии, – ответил Максим. – Отравленной стрелой из сумпитана.
– Ну и как?
– Болел с неделю.
– Вы слышите, Борис Палыч? Неделю, когда одна стрелка размером с мизинец может уложить слона. Нет, меньше чем за семь тысяч я тебе его не отдам.
– Но ты же сказал пять! – возмутился Боб.
– Мне слишком долго пришлось тебя уговаривать. А мое время дорого. Ну как?
– Хорошо, – хмуро согласился Боб и выписал чек. – Посмотрим, много ли стоит твой… как ты его назвал?
– Флавий. По имени древнего и знатного рода Флавиев.
– Ну это еще куда ни шло. А то язык можно сломать со всеми твоими Веспасианами и Доминицианцами.
– Всего хорошего! – сказал Валерьяныч, довольно пряча чек в бумажник.
– Пока.
Когда Валерьяныч вышел, Боб нажал кнопку селектора.
– Бомбу ко мне.
Через некоторое время в комнату вошел низенький крепыш с багровым лицом.
– Этого парня зовут Флавий. Будет заниматься у тебя. Проверь, на что он способен, через неделю доложишь.
– Слушаюсь, шеф.
Выйдя из дома, они пересекли двор. Человек, которого звали Бомбой, привел его в одно из строений, стоявших на отшибе. Внутри находились двадцать пять аккуратно застеленных кроватей.
Из шкафа Бомба достал какую-то хламиду из грубого полотна.
– Оденешь тунику. Свою одежду положишь в этот ящик. Подметешь казарму, вымоешь полы, вот этим, – он достал из кармана пакетик с лезвием от безопасной бритвы. – Почистишь писсуары и унитазы. Вопросы есть?
– Никак нет.
– Ну-ну, – толстяк вышел.
Переодевшись, Флавий (он принял это имя так же просто, как и вообще все подставные имена, под которыми привык служить) принялся за дело. Он давно уже нигде не работал, и этот труд доставил ему радость. Тем же самым он занимался во всех казармах, где служил и не брезговал этой работой, как, впрочем, и любой другой.
Когда он закончил, в прихожей послышались голоса и шум. Зашумела вода в умывальнике. Казарму наполнил гвалд.