«Три ноль пять, ещё далеко до петухов. Только фиг заснёшь теперь… Так, а что за дверью творится?»
Туман неслышно подкрался к ней. Прислушался, положив ладонь на полотно двери.
Под утро весь напор Мачехи сдувался: она принималась тупо бродить по комнатам, коридору… А после возвращалась в свою комнату, потеряв силы.
Спокойствие. Тишина.
Только тренькает вдалеке жизнерадостная мелодия – и в такую рань крутят мультики.
Туман перетрогал все замки и дверную ручку. На месте, в порядке. Приснится же такое.
Но не успел отойти к дивану, как случилось нечто.
Под ногами ширкнуло, взвизгнуло. И, вылетев из-под двери, по голым пальцам на ноге Тумана царапнуло лезвие. Кончик ножа, что пробился в щёлку.
Туман отскочил, запнулся о тапки и свалился.
Добрые пять минут он смотрел, как кровь из большого пальца марает ковёр. Как, пытаясь просунуться дальше, укусить, ходит под дверью лезвие.
На шестой минуте Мачеха бросила попытки. Взвыла:
– Ненавижу!..
И стала выламывать дверь по новой.
***
Мама не всегда была такой.
Всё началось полгода назад, как ушёл отец. Алёнка тогда первый класс заканчивала.
Туман помнил, как однажды пришёл домой и увидел в ванной на одну зубную щётку меньше. Давя в себе плохое предчувствие, постучал в родительскую спальню. Откликнулась мама – бледная, растерянная…
Она и рассказала, что папа ушёл. К другой, навсегда. Р-раз – и всё. Даже с детьми не попрощался.
Наверно, ему было стыдно.
Туман молча выслушал новость. Затем сел с мамой рядом и обнял её одной рукой. В мыслях было одно: «Как Алёнке сказать? Ведь папина любимица…»
Алёнка, младшая, с рождения купалась во всеобщей любви. Туман помнил, с какой гордостью он, десятилетний, возил коляску с младенцем. Менял, не брезгая, подгузники, щекотал… Но особенно её любил папа. Всегда больше всех баловал.
В то время они с мамой постоянно собачились. Туман старался не лезть в дела взрослых, сестру от них оберегал: уводил в парк или киношку, либо к тёте Ане. Думал, ерунда. У всех бывают кризисы. Обойдётся.
А тут вот оно что… Не обошлось.
Видимо, надоели папе мамины тараканы да фобии.
У мамы их было много. Пожалуй, больше, чем у кого-либо в семье. Главным среди страхов была агорафобия – страх открытых пространств и скоплений людей. Уже года три, как мама не выходила на улицу, работая из дома. А всё концерт, на котором чуть не погибла уйма народу, и звонок о заложенной бомбе.