Лили снова макнула перо в чернильницу. Если она не найдет способ заработать деньги, ей придется предпринять более радикальные меры. Она взяла перечень хозяйственных расходов. Больше никаких покупок мяса на рынке. Она вычеркнула строку. Никакого сахара. И сливок. Еще две резкие линии. Никакого чая. Она вздохнула. Может быть, для начала попросить Эванса несколько раз использовать заварку?
Она постукивала кончиком пера по бумаге, борясь с паникой, которая всегда подкатывала к горлу во время проверки финансов. Энни, Эванс и Мэри понимали, что их маленькое хозяйство в тяжелом положении, но только Лили знала, насколько ужасна ситуация на самом деле.
Лили смотрела на спящего в углу Леопольда. Найти деньги, чтобы прокормить его, – теперь немалый подвиг, даже если обедом ему служат объедки со стола. Но она отказывалась избавиться от любимой собаки. Нет, Леопольд тоже член семьи, и он окажется на улице не раньше, чем они все. И все же Энни придется перестать приносить в дом бездомных животных. Лили вздохнула. Она была бессильна отказать сестре, когда та приносила домой маленьких беспомощных зверушек. Что ж, теперь, когда она задумалась над этим, чай не казался уж таким необходимым.
Тихий стук в дверь привлек внимание Лили. Подняв глаза, она увидела присевшую в реверансе Мэри. Лили улыбнулась старой подруге.
– Да, Мэри? Что случилось?
– Прошу прощения, миледи, но вам надо это видеть. – Старушка снова быстро присела. – Подождите, я разве об этом не говорила? – глуповато уточнила она.
Лили только головой покачала.
– Идите и посмотрите. Впечатляющее зрелище, нечего сказать. – Натянув чепец на уши, Мэри пошла вниз, в холл.
Наклонив голову набок, Лили бросила перо на лист с удручающими подсчетами и встала. Лео бросился за ней.
Не успела она пройти коридор, как аромат ударил ей в ноздри. Цветы! Чудесный, душистый запах. Однако на этот раз какой-то другой. Обычно по дому плыл запах лилий, а сейчас это были розы. Розы, сирень и что-то еще.
Она ускорила шаг, свернула за угол коридора. Когда Лили вошла в холл, то остановилась, ухватившись за стену.
Все пространство превратилось в настоящую оранжерею. Цветы заполняли каждый уголок, каждое укромное местечко. Против обыкновения оживленный Эванс, который одновременно выглядел и довольным, и раздраженным, сновал к парадной двери и обратно, торопя посыльных.