– Префект! – окликнул кто-то Пилата, и он вдруг понял, что все еще стоит на черной спине раба. Неожиданно обретя невиданную легкость, префект изящно соскочил с нубийца и направился к тому, кто его звал. Это был Маннэи – главный стражник тетрарха, человек коварный и хитрый, как сам Аполлон.
– Скажи мне, Маннэи, кто эта женщина? – Пилат близоруко сощурился и махнул рукой в сторону заинтересовавших его фигур. Главный стражник посмотрел туда, куда ему указывали, и заметно помрачнел. Маннэи был предан семье тетрарха, как пес, и, хотя префекту была неведома причина такой верности, он отдавал ей должное.
– Это служанка госпожи, я думаю. Пойдем, тетрарх ждет тебя.
– Маннэи, не обманывай меня! Я догадался, что та, что в еврейских одеждах – служанка! Кто в лазурной палле крадется вдоль стены? – Пилат понял, что узнал нечто, о чем ему никто не хотел рассказывать.
– Я не знаю, но…
– Это Саломея, Иродиадина дочка, – внезапно ответил один из рабов префекта, неотступно следовавший за ним. – Она частенько сбегает из дворца, это всем известно.
Маннэи побагровел, но заставить замолчать или наказать невольника Пилата он не мог. Так что, гнев главного стражника, не находя выхода, сжигал изнутри его самого, заставляя потеть и краснеть.
– Ну, веди меня к Антипе, – лукаво ухмыльнулся префект. Он уже знал, что попросит у тетрарха в обмен на помощь.
***
Вернувшись на свое место среди пленников, я натолкнулся на недобрый взгляд Шломит. Ее подбитый глаз был по-прежнему закрыт, но опухоль почти спала, а синяк заметно посветлел. Как-то подозрительно быстро на ней все заживало, даже быстрее, чем на собаке.
– Он тебя знает? – здоровый зеленый глаз Шломит продолжал светиться, словно светодиод.
– Кто?
– Он, – она мотнула головой в сторону Рыжебородого, разминавшегося в лучах рассветного солнца.
– Нет.
– Тогда почему они тебя позвали?
– Без понятия, – я пожал плечами. – Может, потому что я единственный мужчина? Салафиты вроде ж не любят общаться с женщинами…
– Ты не помнишь, как тебя зовут, но помнишь про салафитов? Очень странно.
– Я же помню про михраб и ренессанс…
– Это не михраб!
Упорная женщина, ей точно нужно работать в органах и светить лампой в глаза. Если, конечно, она не уже.
– Да какая разница?!
– Вы долго общались, он говорит по-русски?
– Да.
– А как он понял, что ты говоришь?