Тем вечером Йоахим Андерс, будто впервые замеченный высшим обществом, был благосклонно им принят. Тем вечером многие знатные дамы пытались подстроить танец своих незамужних дочерей с архитектором, но не преуспели. В самый разгар гуляний, аккурат после фейерверка, герр Андерс исчез. Силуэт его, шатаясь, словно пьяный, пересек пустынную площадь Королей, не был замечен никем и достиг, наконец, разбитых ступеней колокольни, притянутый к ним словно магнитом.
– Помоги, – перекрывая нарастающий звон в ушах, умолял усталый голос, слышный одному архитектору. Потеряв координацию, Йоахим стукнулся лбом о доски, которыми был задраен входной портал, после чего в бессилии упал на колени. Однажды ему уже доводилось принимать одинокий ночной позывной на аварийной частоте, но тогда была война, и потрёпанные боем лётчики запрашивали по радиосвязи координаты аэродрома. То, что происходило сейчас, представлялось архитектору форменным бредом.
– Почему я… здесь? Чего ты хочешь от меня, город?
Ответа пришлось ждать так долго, что Йоахим готов был списать всё на две контузии и уйти прочь, пока никто не заметил его жалкое состояние.
– Я не город, – признался голос. – Я Морской собор. В новом городе мне больше не место. Помоги покинуть его.
«Перевезти грузовым поездом? – архитектор отчаянно пытался шутить, не желая сдаваться на милость безумию. – Или взорвать тебя совсем, чтоб не мучился? Это только в детских сказочках дома ходят на своих двоих…»
В следующий миг Йоахиму показалось, что чудом уцелевший шпиль колокольни проломил ему ребра и разорвал сердце, но прежде чем потерять сознание от боли, архитектор мысленным взором увидел его чертёж и план.
Рассвет застал Йоахима всё на тех же ступеньках – потерянного, уставшего, продрогшего до костей вопреки тёплой летней ночи. Окольными переулками он добрался до дома и, не раздеваясь, рухнул в постель. Последней внятной мыслью архитектора стало долгожданное осознание завершенности. Мосты построены, городу Йоахим Андерс не должен более ничего, а значит, город отпустит его. До следующей весны – или, быть может, навсегда. А колокольню наверняка снесут в его отсутствие, и со временем покажется, что и не было её вовсе…
Во сне мимо Йоахима шагали не то в марше, не то в танце бесконечные соборы, кирхи и ратуши, но вместо ожидаемого грохота и лязга в воздухе царила удушливая тишина. Едва не сбитый с ног острым выступом одного из зданий, архитектор спрятался за ближайший обломок мертвой арматуры, и лишь тогда смог внимательнее разглядеть беглецов.