- Cкырк я, значит. Так это, ты не…
- А я и не серчаю, все понятно вроде как.
- Убьешь поганца этого, а? А мы тебе даже, слышь,
скинемся.
- Его б найти сначала, а мне даже непонятно как он выглядит.
Так сильно досадил что ли, чтобы убивать? – Освальд покосился на
мигом появившийся рядом кувшин, из широкого горлышка явственно
тянуло темным пивом. – Он останавливался здесь?
- Да… - Скырк снова почесался в бородище. – Досадил…Отсюдова
оно все и пошло дальше. За то нас некоторые соседи теперь и не
любят. А мы, что, знали чтоль, каков он человек? Пришел в бурю,
мокрый, голодный, холодный. Зуб на зуб не попадался, одет в отрепье
какое-то, разве что баба с ним хороша показалась, да…
- Какая баба? – Освальд отхлебнул из кружки предложенного
пива.
Прислушивающиеся к разговору «ребятишки», все-таки
пододвинувшиеся поближе, одобрительно зацокали языками. Видно, что
спутница некроманта рыбаков впечатлила. Интересно.
- Она тоже холодная, голодная и мокрая была?
- Ну, а как еще то? – Скырк повел широченными плечами. –
Насквозь вся вымокла.
- Да и ладно… - Охотник доел, наконец-то, камбалу. Облизал
пальцы и вытер светлым и чистым полотном с вышивкой. Рыба оказалась
безумно вкусной. – Так как он выглядел?
- Да, как сказать-то… так, не шибко крупный, хотя и высокий,
да… - староста поскреб толстым желтым ногтем нос. – Волосищи
длинные, жидкие, белые. Одет в какой-то костюм навроде нашего, что
из кожи шьют, только старый и дырявый. Плащ, черный такой, явно
дорогой был поначалу, с шитьем, да, золотым.
- Особые приметы какие-то?
- Да баба эта его, какая тут еще примета? Одета как портовая
шлюха, а один наш сунулся, так она ножик выхватила откуда-то, и
располосовала его. Другого, что на помощь кинулся, ногтями по шее
прошлась, как кошка. Тот и помер.
- Которого ножом она пырнула? – Освальд прикинул, что
встречать в телохранителях девицу ему еще не доводилось.
- То-то и оно, мил человек… - староста помялся, - Что
которого ногтями полосанула, значит, тот и помер, Рагул, точно.
Освальд покачал головой. Интересные дела…
- Лекарь наш его посмотрел, когда Рагул уже и не узнавал
никого. Разнесло ему шею, как бревно стала, воняла, почернела.
Заражение, как бывает, если за крючок невычищенный зацепишься, а на
нем кусок угря остался, пузырь там, али еще чего похуже.