Насколько я понимаю, я не стал чрезмерно нервным и больным лишь благодаря занятиям боевым искусством, позволявшим мне «стравливать пар». Однако такая излишняя «сдержанность» не добавила спокойствия моему уму.
Сейчас я понимал это так. Всю предыдущую, «допутешественную», жизнь я учился, не вставая из-за стола и не выходя из дома. Если брать чуть шире, то в «замкнутом пространстве», ибо дворец, несмотря на свою огромность, – это очень тесное и чрезвычайно душное место. Это прекрасная школа, но недостаточная. Поэтому я перешел к «обучению в движении», состоявшему из ежедневных встреч и связанных с ними новых отношений. Такой подход позволял мне учиться беспрерывно. Все свои путешествия я рассматривал не как испытание, не как проверку, а всего лишь как учебу, средство для понимания и улучшения себя. Кроме того, оказалось, что в пути мне гораздо спокойнее, чем на одном месте. Никаких длительных отношений, никаких обязательств. А перед человеком, с которым ты завтра расстанешься, можно не выделываться, уж ему-то можно без всякого стеснения сказать все, что найдешь нужным.
Прежде я часто ловил себя на мысли, что люблю иметь больше вещей, чем мне нужно, так сказать, мне присуща некая любовь к накопительству и нежелание делиться. Как она во мне возникла, я не понимал, ибо я точно не был жадным. Кроме того я вырос в весьма состоятельной семье и никогда не знал нужды. Так что откуда у меня взялась эта черта, я не понимал. Может, в прошлой жизни я был бедняком и привычка к бедности и нужде перешла со мной в эту жизнь. Не знаю, как это было, но я прекрасно понимал, что в основе желания накапливать и сохранять лежит моя неуверенность в завтрашнем дне. Странствия почти излечили эту склонность. Каждый день я убеждался, что Небо позволяет выживать даже самым мелким животным. Если Небо заботится о них, то почему бы Ему не позаботиться и обо мне? Так что достаточно скоро я привык к тому, что есть множество вещей, без которых я прекрасно могу обойтись, и практически утратил склонность к накоплению, которая мне так не нравилась.
Вернувшись с императорской службы, я пробыл дома всего лишь три месяца. По поводу моего желания отправиться в путь отец сказал так:
– Ничего не поделаешь. Это принцип Инь-Ян, который в данном случае формулируется следующим образом: человек ищет счастья. Но в этот поиск его отправляет несчастье.