Иные умудрялись даже задремать во время такой беседы и под смех собутыльников удариться лицом о стол.
Трое, допившиеся из них, жалуясь друг другу на горькое житьё, уже распустили нюни, и почти плача полезли лобызаться друг с другом.
Почти у выхода двое подвыпивших молодых парней уже считались между собой, чуть ли не доводя спор до драки.
А две незамужние молодухи, морщась выпившие стоя, и медленно перемещавшиеся по корчме, продолжали своими звонкими голосами громко и с ужимками, но бессвязно и очень оживлённо, разговаривать друг с другом, с призывными улыбками ища глазами возможных кавалеров на вечер и даже на ночь.
Односельчане, как это часто бывает у мужчин, свой разговор начали с хозяйственных дел, потом постепенно перешли на политику, а с неё, естественно, на женщин.
– «Ух, и жонка у мяне, дружа! Маладая, прыгожая, хату у парадку трымае (держит), за дзецьми даглядае!» – гордо похвалился Пётр Васильевич Кочет.
– «А у мяне… Вочы б не бачыли. Увесь час (всё время) гарлапаниць (орёт), лаецца (ругается), дзяцей пры мне карае (наказывет), каб (чтоб) тыя (те) плакали мацней (сильней) и мяне даймали. Ух… зараза чортава! – поделился горем Григорий – а бо (ведь) я яе не бю (бью)! А мабыць (может) тэпер трэба усё ж!».
– «Ды (Да) цябе не пазайздросциш (позавидуешь)! Можа ужо прыйшла пара разок пабиць яе моцна (сильно)?!» – неожиданно даже для себя самого посоветовал Пётр.
– «Так (Да), цябе лёгка раиць-тое (советовать-то)! Ты вунь (вон) сваю идзи (поди) яшчэ (ещё) ни разу пальцам не кранув (тронул). И я таксама (тоже). Бо (ведь) люблю яе, заразу! И шкада (жалко) будзе (будет), кали пабью. Рука-то у мяне вунь якая цяжкая (тяжёлая)!» – возразил односельчанин.
– «Так (Да), баб лепш (лучше) не биць. Бо (ведь) яны даликатныя (хрупкие)…, пакуль (пока) маладыя!» – согласились оба, глотая последние капли пива.
– «Давай, Пётр, да дома. А то нас жонки зачакалися (заждались)!» – предложил Григорий.
Закончив, затянувшееся из-за излишнего объёма пива, его питие, односельчане вышли на улицу.
Увидев всё это, с тяжёлым камнем на душе, Пётр Васильевич с наслаждением и каким-то внутренним очищением вдохнул живительного, свежего морозного воздуха.
– «Я вось гляджу, дружа, да чаго ж вясёлы, пакорливы и лагодны (кроток) наш народ!?» – поделился он с другом Григорием вечно подавляющим его мысли.