Не пишется.
Даже на море нет вдохновения. Не думается о природе. Не смотрится в воду. Глаза устойчиво показывают мелькающие фигуры людей. Одиноких, в паре. Разных. Но вместе.
Блокнот одиноко лежит на топленомолочном песке.
И тут она слышит женский голос чуть дальше от себя:
«Твое бессознательное отправляет сигнал, чтоб у тебя не было никого. Вот к тебе никто и не подходит. Надо открываться мужчинам. Просто общаться.
Поддерживать разговор о разном, задавать вопросы, самой говорить. Идти в общение…»
«Сходила уже… наобщалась» – зло вылетает из Эрики почти вслух. Она слышит себя. С ее губ слетает уже не только возмущенное облако.
Женский голос продолжает говорить кому-то. Эрика не видит их, но ей уже неприятно. Неприятно кожей.
По спине протекает быстрая река, обкатывая позвоночник ледяной струей. Взгляд теряет фокус, дыхание становится глубоким, звуки волн уводят в нечто…
Нечто глубокое, внутреннее и болезненное. Страшно. Двигаться туда. Но манит.
Эрика встряхивает головой. Ей кажется, что, сбив звон в ушах, она уйдет с морских водных радаров.
Но звуки волн упорно возвращаются.
И возвращают ее в то место, из которого минуту назад она пыталась сбежать.
Кухня… И в руках эта дурацкая вазочка с гостеприимными сырниками.
Она помнила мамину фразу «улыбаемся и машем», потому с гордой улыбкой и невозмутимыми глазами (только близкий мог разглядеть безумный блеск изнутри) прошла мимо этого мужлана.
А в голове звон: «Отвали от меня!» – больно…
и «ты не в моем вкусе!» – еще громче звон…
«не до амуров сейчас!» – прибивает последней фразой.
«Как шлюха! Я вела себя с ним, как шлюха! Он подумал, что я предлагаю себя! Ппц! Ппц! Ппц!» – Эрика готова провалиться сквозь этот песок. – Это Ты не в моем вкусе! Это Ты отвали! Это мне не до амуров!»
Она почти вслух произносит последние слова и в глазах снова эти сырники. В ведре.
Рисунок…
Когда успела?
Аффект снова неожиданно провалил ее внутрь себя.
Эрика выдохнула и оглядела лист. Он совсем пустой, лишь левый нижний угол чернил мусорной корзиной с виновато выглядывающими сырниками.
«Эта дурацкая! Дурацкая! Дурацкая мамина привычка кормить всех, кто рядом! Рррр, ненавижу себя!» – она продолжает штриховать и злиться.
Злости много.
Хватит не на один сломанный грифель. Точилка, подаренная Линдой (привезла из Кельна) нашлась в сумке. Иначе конец новой упаковке фирменных карандашей.