Тело замкнулось внутри.
Эрика злится на себя. И на него. Что оказался рядом именно в тот момент, когда ей важно услышать свой собственный голос. Без примеси чужих советов, зависти и огорчения.
Уезжая из Москвы, она решила, что больше ни один мужчина не сможет сбить ее с толку.
Но ее решение сегодня, в Стамбуле, рассыпалось настойчивым мужским напором и обжигающе холодным, отчасти даже мерзким, взглядом в ее сторону.
Взглядом, презирающим ее, женщину.
Женщину, которая оказалась рядом с тем, кто не готов. Не готов смотреть на женский мир без страха. Или осуждения. Или скопленной годами злости. Может, уже забродившей ненависти.
Эрика пытается вспомнить слова Роберта о том, что реакции людей чаще всего не из-за тебя. Что не ты провокатор. А прошлый опыт самого человека. Но сейчас это не успокаивает.
Он попал в самое больное место ее женского и хрупкого мира, когда посчитал ее навязчивой прилипалой, прыгающей на первого встречного.
От этого разрывает внутри, лишь кокон снаружи упорно сдерживает оборону.
Гнева много и он вулканом низвергается на один лист, другой, третий.
Листы вырываются трясущимися пальцами и сминаются с особой резкостью, свойственной им только в крайних случаях.
Эрика не до конца верит, что это случилось с ней. Здесь, в чужой стране.
В том месте, где она планировала успокоить себя.
***
«Питер, угу, – довольно сворачивая язык тонкой трубочкой в левый верхний угол открытого рта, произносит она, — у вас в Питере все такие – грубияны?»
Сидит перед ноутбуком и смотрит в его страницу на facebook.
Женское любопытство. Расположенный к ней администратор щедро поделился данными нового постояльца.
«Мдааа…. Ну точно ты показал свою сущность… Давид Эдуардович»
С экрана пылает статус нового знакомого:
«посылаю на хер чаще, чем здороваюсь».
Становится легче. Эрика выдыхает и закрывает страницу. Интерес удовлетворен. Злость уходит. А рисунок остается.
«На память» – произносит губами, ставя свою подпись в правом нижнем углу.
«Да куда же я его засунула