Фёдор надрывных песен не пел, но иллюзий относительно своей жизни не испытывал. Дело в том, что работать в Сибирь едут отнюдь не за экзотикой и природными красотами, а за надбавками и высокими зарплатами. Чтобы накопить денег, купить квартиру, машину, дачу где-нибудь в Центральной России, переехать туда, завести семью. Не у всех это получается. Вот и у Фёдора пока не получилось. Ему уже за тридцать, а ни семьи, ни детей, на квартиры. Он не вступал в ипотеку – зачем? Если скоро отсюда уезжать. Не заводил серьёзных отношений – зачем? Если в другом месте его ждёт настоящая жизнь и встреча с той единственной, что зовётся суженой. Вот и получалось, что для Фёдора Макарова из всех радостей жизни оставались лишь поездки в отпуск в Турцию, в Египет, в Грецию, в Таиланд с временными, часто менявшимися подругами.
Такое его, прямо скажем, незавидное существование закончилось самым неожиданным образом, когда в один из тёплых майских дней минувшего года он добрался до каньона Ершак, что Восточных Саянах. Ведь каждому, уважающему себя геологу известно, что именно в краевых участках горных хребтов и каньонах следует искать следы поверхностных выходов нефти и газа в виде сероводородных фаций и битуминозных осадочных отвалов грунта. В каньоне Ершак всё это теоретически могло быть, но лишь теоретически, поскольку каждому уважающему себя геологу известно, что большинство легкодоступных крупных месторождений нефти и газа в России уже открыто, и надо вести поиск глубоко залегающих полезных ископаемых, не дающих явных аномалий на поверхности. Уход же на глубину означает применение новейших западных технологий, по сравнению с которыми кайло и молоток – орудия первобытного человека. Именно таким первобытным человеком Фёдор себя и представлял, когда шёл в направлении Перевала Птицы по лесистой гористой местности с тяжёлым рюкзаком за плечами, продираясь временами через заросли колючего сибирского малинника и дикого ежистого шиповника. Невесёлые мысли усугублялись ещё и тем, что ему приходилось работать в одиночку, без экспедиционного рабочего. А таковой ещё совсем недавно у него был – некий Мосунов – инженер, осуждённый за кражу денег при строительстве космодрома «Восточный». Мосунов отбывал пятилетний срок в колонии-поселении близ Красноярска, но каждую весну уходил по согласованию с лагерной администрацией в тайгу, где до поздней осени работал в геологических партиях тягловым мулом. Был он физически крепким, достаточно надёжным и малопьющим. Не нравилась Фёдору лишь его излишняя говорливость, которую лишь отчасти удавалось гасить угрюмым молчанием. Мосунов условно-досрочно освободился в первых числах апреля, и никого вместо него в помощь Фёдору не прислали. Несмотря на настоятельные просьбы. Ну не сволочи ли?