Акколада - страница 17

Падая, попытался схватиться за фонарный столб, но раскатанная ледяная дорожка оказалась прямо под ногами.

Ромка упал навзничь, стукнувшись затылком об лед. В первый момент он еще видел яркое раскаленное солнце фонаря, но потом оно, качнувшись, медленно стало гаснуть, пока не превратилось в огромную черную дыру, разом поглотившую весь свет.

На ослепительно белом, пока еще не истоптанном снегу переливались блестящие цветные кругляши конфетти и серебрились вдруг выросшие посреди зимы, а потому абсолютно неуместные ромашки, выпавшие из разжавшейся Ромкиной руки. Но их уже неумолимо накрывал своими шелковистыми лепестками расцветший у мальчика на макушке ослепительно-красный мак.

Маркус метался и стонал во сне. Он никак не мог понять, почему ему становится все жарче и жарче, как будто бы на него направлены нещадно-обжигающие софиты[12], – сотни, нет, тысячи сверкающих расплавленным золотом солнц.

Но если на почему-то ярко-зеленом, почти изумрудном небе сияют такие ослепительные солнца, то откуда же тогда появились белые, полупрозрачные облака, легкими перышками прилепившиеся к золотым солнечным шарам?

Хотя… какое же это небо? Это бескрайний луг, усеянный маленькими любопытными ромашками, радостно глядящими из-под белых ресничек на окружающий их большой и прекрасный мир во все свои удивленные круглые желтые глазенки.

А над ромашками жужжат толстые, мохнатые коричневые шмели, порхают воздушные, переливающиеся всеми цветами радуги бабочки – жемчужные, кремовые, розовые, пурпурные, фиолетовые и самые яркие – карминно-красные…

Да ведь это и не бабочки вовсе, а изящные маки-самосейки с разноцветными венчиками. Просто лепестки оторвались от высохших на жарком солнце стеблей и, опадая, кружатся в воздухе, подобно огромным мотылькам, и застилают своими бархатистыми крыльями маленькие солнышки ромашек.

Маковые коробочки шумно лопаются, точно воздушные шарики, и из них сплошным потоком сыплются и сыплются мелкие черные семена, на лету почему-то превращающиеся в крупные цветные горошины конфет.

Но вот уже не шоколадное драже, а круглые ледяные градины величиной с голубиное яйцо больно бьют по лицу и по непокрытой голове младшего помощника, и она раскалывается на мелкие куски со стеклянным звоном, как старая фарфоровая чашка.