Оторопев сначала от увиденного, Марья Ивановна все же пришла в себя и первая кинулась к ребенку, пытаясь поднять его с земли. Но найденыш, царапаясь и колотясь в припадке, не шел, а, извиваясь как уж, выскальзывал из рук женщины. Тут на помощь пришел Петр Макарович. Отдав свечу жене, он своими большими, сильными руками сгреб орущего паренька, поднял и прижал его вертящуюся во все стороны голову к груди, поглаживая и приговаривая что-то сердечное. То ли почуяв добро, исходившее от Петра Макаровича, то ли выдохшись уже от крика, мальчишка постепенно начал успокаиваться. Все еще всхлипывая, но уже больше по инерции, он через какое-то время обмяк в руках, а от того, что все это время его качали, – заснул. Переглянувшись с женой и все еще качая ребенка, Петр Макарович сказал:
– Вот уж не ждали, не гадали. Чего теперь делать-то будем? Может, рядом где родители? Надо бы выйти поглядеть. Может, ищут, да боятся позвать?
– Давай мне его, в дом отнесу, – зашептала Марья Ивановна, – а ты посмотри на улице. Да только возьми с собой вилы, что ль. Мало ли чего.
Отдав догоравшую свечу и приняв из рук мужа спящего мальчика, Марья Ивановна направилась к дому, а Петр Макарович, последовав совету жены, прихватил на всякий случай вилы и вышел за калитку на улицу. Ночь понемногу рассеивалась, и уже не было той пугающей бездонной черноты кругом. Вдалеке, на горизонте, слабый рассеянный свет начинал подниматься от земли. Присматриваясь внимательно и водя из стороны в сторону свечой, Петр Макарович негромко начал говорить:
– Эй, есть тут кто? Выходи, не бойся, не обижу.
В ответ ему никто не отзывался, лишь слышно было, как ветер шевелит траву в поле.
– Чей ребенок? Мальчонка чей? У нас сидел возле дома, так мы его нашли. У нас он. Выходите да забирайте с Богом! – продолжал Петр Макарович.
Но опять тишина была ему ответом. Постоял он еще некоторое время, уговаривая кого-то в темноте показаться и, не боясь ничего, забрать потерянного ребенка, да все без толку. Плюнув с досады, вернулся Петр Макарович домой. Марья Ивановна к тому времени уже уложила мальчика рядом со своим Иваном, мирно спящим и не подозревавшим ни о чем. Сна у обоих никакого уже не было, и, встав над почивающими детьми, они тихонько и озадаченно переговаривались:
– Ты посмотри только, – зашептала Марья Ивановна, – худой какой да грязный. Пресвятая Дева! Что делать-то с ним будем?