— А почему Белка?
— Потому что рыжая! — ответил вместо девчонки Артем, встав так,
чтобы прикрыть её плечом.
Это было прямым оскорблением: он что, думает, что Денис ударит
девчонку? А та не обращала внимания на испепеляющие взгляды,
которыми обменивались парни.
— Так чего не поделили?
— А тебе какое дело? — огрызнулся Денис и сам себе удивился: что
это с ним?
— Мне до всего дело есть! — не смутилась девчонка. — Так и
будете в молчанку играть?
— Тут кое-кто утверждает, что я наврал про мельницу и про
водяного, — наябедничал Артем.
Белка помрачнела, но ответить не успела, Денис опередил:
— Конечно, врешь! Папа сказал что…
— Ах, папа сказа-а-ал, — зло протянул Белка. — А папа тебе не
сказал, зачем дед Трофим каждый год приносит водяному в жертву
черного петуха и мешок зерна? Он из-за этого даже с отцом Иоанном
поругался! Тот его на месяц от церкви отлучил! Ты знаешь, что это
для стариков означает?
— Я тут при чем? — взорвался Денис. — Понапридумывали сказок.
Может, и прав ваш отец Иоанн, что таких врунов в церковь не
пускают. Я слышал, что ложь — грех!
— Ах, так! — лицо Белки залил румянец. Глаза сверкали не хуже
солнечных зайчиков. Было видно, что она всерьез разозлилась. —
Тогда сам проверь! Сходи на закате к иве! Если, конечно, не
испугаешься!
— А вот и схожу! И докажу, что все ваши выдумки — бабкины
сказки!
— А сходи! Сходи! Только штаны со страху не намочи!
Развернувшись на пятках, Белка гордо ушла.
И тут Денис вспомнил, зачем искал Артема:
— Пойдем, твоя бабушка ужинать зовет.
Шли, старательно делая вид, что не знакомы. Но дома пришлось
если не забыть об обидах, то хотя бы отложить их на время.
Обед проходил в молчании. Отец Дениса смотрел то на него, то на
бабу Матрену, а потом не выдержал:
— Сын, ты чего это хозяйку обижаешь? Старухой назвал…
Денис чуть ложку не выронил. А папа продолжал:
— Ну с чего ты взял, что дед умер от старости?
— Ты же сам… на рыбалке…
— Я сказал только что он не утонул.
— Да от болезни Петечка преставился, — загремела чугунками баба
Матрена. — Сгорел, как свечка, в одночасье, — она
перекрестилась.
В комнате повисла неловкая тишина. Помолчав, баба Матрена
продолжила:
— А потом тятька твой занедужил. Бабушка, царство ей небесное, в
охапку его да в город. Испужалась. А кто не испужается? Дите
единственное, кровиночка. Только вот так и не вернулась. Приехала
раз за вещами, сказала, что работу нашла, и только. Более мы о ней
не слыхали, пока Павлуша в ваш город не поехал. Вот уж неисповедимы
пути Господни… — она снова перекрестилась на образа.