Эй, шкипер, там, по-моему, человек! Вон там, в манграх. О, машет!
Долой паруса. Лечь в дрейф. Боцман, вельбот на воду. Взять карабины.
Слушаюсь, сэр!
И чуть позже.
Похоже, вам здорово повезло, дружище. Мы вообще-то не собирались менять курс, но в лоции сказано, что на этих отмелях полно черепах, и кок соблазнил нас черепашьим бульоном…
– Феликс, ты здесь?
Кнопа пихнула меня в бок.
– Он, по-моему, не в себе – с утра как мешком ударенный.
– Может, мутирует? Нас же на днях облучали всех…
– В смысле?
Пашка Пак пояснил:
– Флюшку делали, всей станции. У нас с этим строго: флюорография, кровь на СПИД, Манту, манду, прочая хренотень… Прививками задолбали. Чуть что, сразу поголовная вакцинация. Да сам знаешь: когда устраивался, все, поди, сделать заставили?
– Не-а. Я просто наделал печатей и в прививочный сертификат шлепнул, а потом расписался разными почерками.
– Неужели все печати у вас есть, Афраний?
– … ля, Че, угомонись!
– Иначе и быть не может, прокуратор. Короче, никакого чужеродного белка в организме. Я прививок не люблю, у меня от них почки отваливаются.
– Восемь-шесть, поехали. Северов, Алехина, в тюрьму. Тревожный вызов. Придавило бревном.
– В тюрьму – это в Кресты, что ли?
– Не, просто зона неподалеку. Они там мебель делают, а мы к ним на травмы ездим: минут пять у ворот, минут двадцать в шлюзе, если в больницу – ждешь, пока конвой сформируют… Короче, геморрой стопроцентный.
Алехина
Увидев штабель, мы поняли – не жилец. Толстенные, с метр, бревна; присевший под тяжестью лесовоз; обвисшие клешни погрузчика. Мраморная кожа, прерывистое дыхание, раздавленные, вперемешку с осколками ребер, внутренности. Тридцать пять лет. Он непрерывно, задыхающимся шепотом, кричал. Громче не мог – нечем. Мы работали как сумасшедшие – ему оставалось сидеть двадцать дней.
– Давление?
– Шестьдесят. Промедол, реланиум, гормоны с полиглюкином.
– Преднизолон? Сколько?
– Я сам забодяжу, – Северов быстро ломал носики ампул, – ты давай полиглюкин заряжай.
Вен не было. Я, сантиметр за сантиметром, ощупывала бледную кожу в поисках любой захудалой жилки. Северов, с заряженной системой[4], приплясывал рядом.
– Дай я!
Он сместил меня в сторону, перехватил иглу и прямо так, без перчаток, ткнул ей куда-то вниз. Плеснуло кровью.
– ЦВД[5] большое, – он подсоединил капельницу, стер марлей кровь и зафиксировал иглу полосками пластыря, – давай промедол… Терпи, дорогой, полминуты осталось.