– Он же не позволит кому-то ещё написать третью книгу, – наконец произносит Виола. – Мы придумали новых персонажей, да весь сюжет изменили! Нельзя же просто отдать нашу книгу другому писателю. Это же воровство!
– Наверное.
– А что сказано в контракте?
Наш договор с издательством я помню очень хорошо. Виола тогда не отходила от Нейта, и вникать во всю эту юридическую чепуху пришлось мне. Я показала контракт Оливии, нашему литагенту, и она подтвердила, что всё составлено честно, – если издательство или наследники Салли Кинг позволят, то кто угодно сможет написать продолжение к нашей книге. Ведь главных героев и основной сюжет придумали не мы.
Во рту непривычно горчит, и я нервно сглатываю.
– Не помню. Эти чёртовы литагенты вечно чего-нибудь напридумывают. Они даже хуже редакторов.
– А может, нам поговорить с Оливией? – задумчиво спрашивает Виола.
У меня в груди поднимается волна настоящей паники.
– Зачем? Что теперь изменишь?
– Элис, третьей книги быть не должно, понимаешь? И не важно, кто её может написать. Не знаю, как объяснить, но я чувствую, что героев «Танца повешенных» надо оставить в покое. Мы придумали хороший конец во второй части, что бы там всякие критики ни писали. У наших героев появилась надежда, перед ними открылись новые возможности… Они теперь свободны и пусть живут, как пожелают.
Виола разволновалась не на шутку, и меня это беспокоит. Почему для неё это так важно? Говорит, что не может объяснить. А на самом деле – это я боюсь спросить. Мне страшно задать даже один из вопросов, на которые у меня нет ответа. Не хочу тревожить едва затянувшуюся рану. И безотчётно прибавляю шаг, уверенно впечатывая каблуки в твёрдый, неподдающийся асфальт.
– Виола, я знаю, тебя бесит этот разговор, но герои книг – всего лишь выдуманные персонажи. Даже Нейт. Конечно, мы приписали книжному Нейту качества твоего младшего брата, но только чтобы посмотреть, как он раздуется от гордости, когда узнает… однажды.
– А, ну да… Кстати, он до сих пор в коме и не слышал о второй книге.
Она будто ударила меня этими словами.
– Я помню, – тихо отвечаю я. – Ведь я тоже его люблю.
За углом над входом в метро сияет знакомая эмблема.
– Конечно, – уже мягче отзывается Виола, касаясь моей руки. – Прости.
Я обнимаю её за худенькие плечи и на секунду крепко прижимаю к себе.