— Корзинку-то ставь на телегу, Ануся, —
уговаривал Макарко, сидя боком на передке. — И сама залезай, никуда
твой мерин не денется.
Девушка мотала головой, покрытой темной
косынкой, и покрепче стискивала веревочные поводья.
— Нельзя, Макарие, — полушепотом отвечала она.
— Отец прознает — прибьет меня.
Макарие с тоской смотрел, как при каждом шаге
мелькает между двумя шерстяными полотнищами катринты белая ткань
рубахи и быстро-быстро перебирают по пыльной дороге маленькие
опинчи, подвязанные ремешками поверх толстых носков до самых колен,
круглившихся под юбкой. Телега поскрипывала, мерин тяжко вздыхал
под корзинками, и почти так же тяжко вздыхала Ануся.
Так, вздыхая, добирались они до поворота на
хутор, и Макарко еще долго придерживал упряжную кобылу с заставы,
провожая взглядом яркую юбку. Ануся уходила в гору, понукая мерина,
и только на самом изломе тропы оборачивалась и застенчиво махала
рукой.
Суровые седоусые дядьки помалкивали, но
подбрасывали парню при случае побольше монеток, рассуждая, что на
осенней ярмарке ему непременно надо будет накупить подарков для
невесты.
А Штефан мотался по горам в компании Гицэ и
его ребят, порой по несколько суток не появляясь на заставе и ночуя
по хуторам или просто в стогах сена на верхних лугах. Ночевки эти
далеко не всегда были связаны с необходимостью, тем более что в
горах на границе было почти подозрительно тихо — Йоргу клялся
святым Спиридионом, что эти охальники могли и днем
переночевать.
В деревню Штефана отослали, когда гнедой
потерял подкову. Заодно Гицэ велел парню завернуть к Станке и
прикупить у нее еще ракии, чтобы не мотаться на заставу ради
единственной фляжки.
У мельничного амбара Штефан углядел и телегу с
заставы, и Анусю, складывавшую в корзины золотую кукурузу в зеленых
обертках, из которых торчали подсохшие коричневые патлы. Он
окликнул девушку, и тут перед ним как из- под земли вырос
разгневанный Макарие...
Подвыпившая боярская компания, поспорившая на
постоялом дворе на резвость своих лошадей, теперь потягивала квасок
во дворе мельницы Станки и с ухмылками наблюдала, как у нагруженной
телеги препираются молоденький пандур в полной форме и какой-то
крестьянский мальчишка. Хорошенькая девушка в темной косынке нервно
расправляла яркую юбку и все пыталась вмешаться в спор, уже
норовивший перерасти в драку.