Потом Макарко со Штефаном сидели у колодца,
лузгали подсолнухи, и, если Симеону не изменил слух, Макарко
выдавал приятелю указания, как сладить с вороным, пока сам он будет
в объезде. И Штефан, что уж вовсе дивно, покорно слушал!
Ладно, подружились — и хорошо. Все равно
когда-нибудь уйдут с заставы и Мороя, и сам Симеон, и Йоргу...
Кто-то же должен всех сменить! Вот из Гицэ будет хороший капитан,
как работы навалилось — он чудить и думать забыл. И мальчишки
помогут, славные мальчишки, и один, и второй.
А ему самому точно пора хоть изредка
задумываться об уходе. Куда! Старость подкрадется — не заметишь.
Лет пять назад в одиночку с делами управлялся играючи — Йоргу-то
тогда не было. А войну вспомнить! Эх, молодость, куда ж ты
делась?
Ничего, стареть он будет неподалеку. На
мельнице, под теплым бочком Станки. И застава под приглядом. Если,
конечно, не полыхнет сейчас и не начнется в Романии такое же
веселье, что было когда-то в Сербии... Ладно, Йоргу вернется —
расскажет. А для войны Симеон еще точно не стар. Это он от бумаг
устал — аж блевать тянет, а подраться — только дайте. Тем более,
туркам задницы надрать — это мы завсегда! Передохнуть надо, окосел
просто уже от записей...
Симеон зажал трубку в зубах, вытащил уголек из
жаровни. Прижал табак и выбрался на галерею. Глубоко втянул
вечерний воздух вместе с дымом, поглядел на туман в ущельях между
скалами. Эх, хорошо-то как... Сейчас бы на коня и в объезд!
Посадить бы Гицэ на недельку за почту и пошлины — вмиг бы очухался,
а сейчас это он счастья своего не понимает.
Внизу мелькнул серый хвост, и Симеон
перевесился через перила галерейки. Ну, так и есть — козел,
скотина! Кто-то из ребят утиральник под галерейкой забыл на
гвоздике, а этой сволочи только дай. И на дворе никого, как на
грех. Ладно!
Симеон сбежал по ступенькам, подхватил с земли
камешек. Только примерился запустить в козла, пригляделся в
сумерках — и аж рот раскрыл, выронив трубку.
Козел был полосатый.
В первый момент показалось — испачкался.
Свинья, говорят, грязь найдет, козел, выходит, тоже. Но уж больно
ровные полоски, пусть и разного оттенка!
Симеон, бросив камень на землю, ласково
подозвал упрямого рогача и рассмотрел, что это все-таки не грязь.
Краска какая-то, навроде сурьмы или чего еще, чем девки брови
подводят. Пальцы она особо не пачкала, но кое-где в шерсть въелась
накрепко, а кое-где явно размазалась. Разве что бородка у серого
была выкрашена отлично: ровно, гладенько, волосок к волоску. И не
скажешь, что серая была!