Симеон отпустил козла, чувствуя, что закипает.
Йоргу, значит, уехал, капитану от бумаг не продохнуть, Гицэ в
объездах пропадает, забыв, что такое нормальная постель... А
кому-то заняться нечем? У какой это заразы времени свободного
много? Хотя ясно, у какой!
Он набрал воздуха в грудь и гаркнул на всю
заставу:
— Штефан! — и думая, что мог второпях
погорячиться, рявкнул еще: — Все сюда! — и снова, не сдержавшись,
прибавил: — Мать вашу!
Но почти сразу же от конюшни обиженно
донеслось:
— А чего сразу Штефан-то? — и Симеон
окончательно уверился, что не ошибся.
Чего парень не стал юлить и отпираться —
Симеон тоже понял почти сразу. Как только увидел очень обиженную
мордаху и сложился от хохота. Видать, крася козла, Штефан изрядно
запарился и решил утереться рукой, забыв, что руки в краске...
Наполовину черные усы рядом с полосатым козлом выглядели так, что
недоуменно собравшиеся пандуры ржали, как три весенних табуна. А
мальчишка не отступался:
— Нет, ну чего сразу Штефан, а?
— А скажешь — не ты?
— Ну, я! Но чего сразу я-то? — он обиженно
отошел к колодцу. — Всегда, чуть что — так сразу я! С коровой вон
тоже...
— Ты и корову покрасил? — поразился Симеон,
забыв даже хохотать. — Зачем?
— Да я совсем мелкий был. И опять же, трое
детей в доме, дворня, сельские крутятся, но как что, сразу Штефан!
— на мордахе парнишки было написано искренне возмущение
несправедливостью. Вот же зараза! И сейчас не подарок, но в детстве
точно был не лучше.
— Ладно, по малолетству, а тут-то зачем? —
уточнил Симеон, отсмеявшись.
Штефан махнул рукой с досадой.
— Да краску проверял. Я же, когда ее последний
раз мешал, был чуть выше лавки. Пока состав еще вспомнил, — он
покосился на козла и мстительно добавил: — Да ничего ему не будет,
этой сволочи рогатой, походит в полосочку.
Симеон аж взвыл мысленно: дурни малолетние!
Они же сказали, что коня им добром отдали!
— Да зачем тебе та краска понадобилась? Она же
смоется! Цыгане краденых лошадей красят, оно же не навечно! И
говори уж сразу, кто за этим конем прийти может!
Штефан вскинулся с искренним изумлением.
— За конем? Никто, капитан! Нам же его отдали,
правда!
— Ладно, так красить-то зачем?
— Ну так... Все-таки приметный, — потупился
мальчишка, глядя на собственные ладони. — А краска все-таки
хорошая, надолго хватит... Даже, может, слишком хорошая... — и
оборвал себя, будто сболтнул лишнего. Поглядел на свое отражение в
бадейке и чертыхнулся от всей души.