— Проскочат они! До ближайшего патруля!
Капитан прав. Едут эдакие крестьянские рожи, при добрых конях, при
оружии, на ярмарку свиней покупать, не иначе, — с отменным
ехидством протянул мальчишка. — Даже если каким чудом и не
задержат, то уж заметят и запомнят вас всенепременно.
Гицэ окрысился:
— А ты знаешь, как, чтобы не заметили?!
Симеон приметил, что Штефан разом подобрался,
веселье как ветром сдуло. Ответил он очень спокойно и серьезно:
— Знаю. Ехать должен я.
— Думаешь, у тебя морда не такая
приметная?..
Гицэ непременно прибавил бы что-нибудь еще, со
злости наверняка нелестное и не слишком пристойное, но Симеон
остановил его, всматриваясь в лицо мальчишки.
— Гицэ, погодь. Штефан, придумал чего?
Может, и правда, дельное что предложит? Ну, а
и не дельное — хоть на мысль наведет! Мальчишка судорожно сглотнул
и напрягся, но заговорил решительно:
— У меня морда, может, и приметная, но не
крестьянская. И, как Йоргу говорил, высокое происхождение если не
на морде, то на коне и пистолетах точно написано...
Гицэ поморщился, но Штефан вдруг сделал
движение, точно за нагайку хватается, и с высокомерно-презрительной
гримасой, тоненьким ломким голосом избалованного барчонка
тявкнул:
— С боярином спорить?! Запорю, с-скотина!
Если бы Йоргу не был в плену у австрияков,
Симеон бы точно заржал от всей души. Но тут только выдохнул с
облегчением: пойдет! Штефану и Гицэ махнул рукой в сторону конюшни
— седлайте, мол, ладно, а сам бросился искать Морою.
--------------
* Милош Обренович — предводитель
Второго сербского восстания 1815-1817 гг., князь Сербии.
Австрийские граничары(*) службу несли
исправно: заглянув на постоялый двор, не спешивались и
арестованного с телеги не спускали. Грозно крикнули хозяина, велели
принести вина. Хлебали жадно: денек для начала осени в горах
выдался необычайно жарким. Связанный преступник, черноусый грек с
очень печальной физиономией, довольно вежливо попросил напиться, и
по команде офицера один из конвоиров поднес к его губам кувшин.
— Может, руки развяжете? — без особой надежды
вопросил арестованный.
— Не хочешь — не пей, — был равнодушный
ответ.
Кое-кто из проезжих опустил к столу
загоревшийся злобой взгляд, кое-кто даже не обратил внимания. Тем
более, выдалось зрелище поинтереснее: во двор придорожного трактира
торопким шагом вступил гнедой липпициан. Всадник его был еще очень
молод, совсем мальчишка — даже усы не пробились. Следовавший за ним
пожилой слуга тяжко вздохнул, оглядывая граничар и телегу с
арестованным.