— Это ты узнал чего или снова на воду дуешь? —
проворчал Симеон, за пару недель уже успевший слегка отвыкнуть от
вечной подозрительности Йоргу. — Что там за дядька?
— Воевал. Офицер. Штефан говорит, что у
русских.
Симеон развел руками.
— Ну, тогда и не диво, что Штефан дядьку найти
не смог, если его в Романии нет вовсе. Отбыл по месту службы.
Йоргу сощурился, забарабанил пальцами по столу
русский марш.
— Может и так. Только ты, капитан, сам
рассуди: у русских, да при родне в офицерских чинах, карьеру делать
куда как сподручно. Тогда за каким дьяволом мальчишку в австрийскую
военную школу-то запихнули? У русских кадетские корпуса все
позакрывались?
— Да кто их, этих бояр, знает, чего у них
принято, — не согласился Симеон. — Куда уж нам разбираться, что у
них самолучшим считается.
— Вот я и говорю, пусть сначала слуджер
поглядит. У него связи с русскими-то остались, глядишь, и разыщет
того дядьку, если Штефан не наврал, — Йоргу пошевелил усами. —
Только сдается мне, что наврал он таки. А дядька у него в арнаутах,
и в немалых чинах. Оно и понятно, чего малец темнит, — я и сам бы
арнаутской родней на пандурской заставе хвастаться не стал. Да
только в наших-то делах арнауты совсем без надобности.
— Ладно тебе, какие арнауты? — возразил
Симеон. — Много ты среди них воевавших помнишь? Скорее дядька у
Штефана из тех греков, что русским служат.
— А если и так...
Выложить очередную порцию пессимистических
предположений Йоргу не успел. Заскрипела лестница, и в дверь кто-то
осторожно поскребся. На разрешение войти внутрь просунулась ужасно
смущенная физиономия Штефана.
— Капитан, — осторожно начал он, косясь на
Йоргу, — разреши обратиться. Чего-то я никак не соображу, кого мне
завтра для Йоргу седлать-то? Из свободных лошадей у нас только
упряжная и чалый.
— Эх, — тяжко вздохнул Йоргу. — И чего меня
верхом понесло? Коня под груз пожалел! Кабы знать — так
Григоровские бы его как раз забрали вместе с товаром!
Симеон немного поразмыслил, потом махнул
Штефану рукой.
— Ладно! Седлай Йоргу того мерина строевого,
который Макаркин был.
— А Макарко? — поразился Йоргу. — Мне мерин по
душе, конечно, резвый да нравный, но чего ж ты, капитан, парня
безлошадным оставляешь, за какие-такие грехи?
— Так мы вороному ногу залечили, — пояснил
Штефан, кивая Симеону. — Макарко теперь на нем ездить будет. Он
хоть не норовистый, Боярин-то!