— Чего-то у них скотины мало, — отметил
Макарко. — Одни козы да одры какие-то... А рабочие-то все где?
Будто в ответ, густо замычал один из пары
волов, впряженных в длинные дроги. На дрогах ехал церковный
колокол. Штефан смотрел во все глаза, мало понимая, что происходит.
На его памяти, такие переселения происходили разве что в войну,
когда народ бежал с Дуная, подальше от непрерывных боев. Да и это
он мог припомнить лишь смутно.
— Бог в помощь, добрые люди! — крикнул
Макарко, поправляя шапку и выводя своего вороного к дороге. — Куда
направились?
Подоткнув полы рясы, с дрог бочком слез
осанистый священник. Ширины в нем было — двух Макарко скроить, и
еще на Йоргу бы осталось, потому на парней он поглядел сверху вниз
с добродушной насмешкой.
— Спасибо на добром слове, господин пандур, —
прогудел, будто в бочку, хлопая себя кнутовищем по колену. — Да
вот, видишь, лучшей доли искать подались. До Клошани далеко ли
еще?
Макарко оглядел тихоходный обоз.
— Дня два, если не три. Сами-то дальние?
— Да уж не ближние, — священник повернулся и
цыкнул на своих волов: — Шагай, Дымок! Шагай, Серый!
Волы неохотно поволоклись дальше, косясь на
хозяина смирными влажными глазами.
— Добрые скоты у тебя, святой отец, — похвалил
Макарко. — А что случилось-то?
— Да вот только они и остались, — священник
вздохнул. — И то потому, что я за бревнами убрался... Известно, что
случилось — налоги!
Макарко поймал за рукав Штефана, посунувшегося
было вперед.
— Арнауты?
— Если б арнауты! Они хоть крещеные, а тут с
турками пришли. Веришь ли, господин пандур, даже оклады не
побоялись с образов ободрать!
— Верю, — тотчас кивнул Макарко. — Овец, поди,
тоже забрали?
— Что овцы! Суета мирская! А вот церковь наша,
матушка, красавица... Эх, да что говорить! Хотел я крыльцо
подправить, а тут...
Священник махнул кнутом. Волы его давно
остановились и задумчиво пережевывали жвачку. Крестьяне обходили
стороной и замершие дроги, и разговаривающих. Многие приветливо
кланялись. Макарко не забывал кланяться в ответ и незаметно щипал
Штефана, но тот стоял столбом, округлив глаза и только что рта не
разинув.
— А много ли недоимки было? — деловито спросил
Макарко.
— Да недоимки-то бы не было, если бы не боярин
наш, господин пандур, чтоб его черти взяли, прости меня, Господи!
Пастух, видишь, перебрал по случаю святого праздника, так стадо в
боярские сады занесло! Только выкупили люди своих овечек — а тут и
арнауты за налогами. А чем заплатишь, когда уже ободрали до
последней нитки? Известно, скотину забирать, у девок приданое
перетряхивать. Уж когда уезжали, командир их, чертушка, — он
сплюнул и вновь перекрестился, — сказал, что не сегодня-завтра
нового господарева указа ждать, а там еще драть станут. Бабы в
слезы — мол, чего с нас еще взять, и так зиму бы пережить! А турки,
что с ними были, как загогочут — ничего, говорят, за детей да девок
на базарах немало дадут! Ну, мужики за колья, те — дай Бог ноги, но
ведь вернутся же...