Штефан поперхнулся сливовицей.
— Вот и вышла дура, — вознегодовал Симеон,
делая Станке страшные глаза. — С чего ты взяла, что он ждет
чего-то?
— Так ведь он сам сказал, что у него другие
заботы! — торжествующе выпалила Станка. Крестьяне вокруг слушали с
любопытством, девки и вовсе вытянули шеи и зашушукались.
Штефан смахнул с подбородка капельки сливовицы
и ошалело отставил кувшин. Какие-то деды предлагали жениться?
Дядьке?! Это с какой же радости?..
— Не так все понял Таламане, Станка, —
примирительно вступил Мороя. — Он же, пень старый, все сокрушался,
как же так — и жизнь наконец-то мирная, и с деньгами уладилось, и
турецких прихвостней поразогнали, а слуджер за делом о себе вовсе
не думает! То ему Тудор и ответил — что не для себя старается, не
ради бабы, там, или денег, а для другого вовсе... Да если б не он,
не видать бы никому той мирной жизни! А они ему — жениться...
Столпившиеся вокруг девки, как по команде,
прикрыли косынками разом увлажнившиеся глазки и завздыхали. Тьфу
ты, в бога душу, выходит, Тудор тут по деревням — навроде
Грандисона(*) считается?
Штефан все-таки не сдержался:
— А то человек сам не разберется!
— Они ж ему добра желали, — Мороя повернулся к
нему и неодобрительно покачал головой. — Чего хорошего — одному
весь век? Малой ты еще, не понимаешь... А оно ж если дома своя баба
ждет, а там еще и детки. Оно ж по другому вовсе. И жить веселее
как-то, а то он и так-то всю жизнь серьезный был, а в последние
годы, почитай, и вовсе улыбаться разучился. Да и нешто мало на
свете хороших баб? Поглядел бы по сторонам, глядишь, и отыскалась
бы какая по сердцу...
Отыскалась. Давно отыскалась. Перед глазами
встало венское кладбище, свежая могила, закаменевшее лицо дядьки, и
Штефан вконец вскипел.
— Так то-то и оно, что по сердцу, а не потому,
что «самое время»!
— Штефанел, ты чего? — тронул его за плечо
Симеон.
— А вас послушать, так вот хочешь — не хочешь,
а непременно жениться надо. Просто чтоб было! А надо вон, чтоб как
у них...
Штефан махнул рукой в сторону молодых и
прикусил язык, пока лишнее не сорвалось.
Про Тудора и маму. Он ведь ее любил. И мама
его тоже. Снова вспомнилось, промелькнуло перед глазами...
— Так! А что это мы за молодых давно не пили?
— Штефан срочно ухватил со стола чью-то кружку.
— Верно! — оживился притихший было Гицэ,
согласным гомоном поддержали остальные.