Пандуры уже на середине рассказа посмеивались,
а после этой фразы так и вовсе едва не повалились от хохота.
— Одолжили! Ой, сопляки! Цельную
разведывательную операцию провели!
— Ну, уморил! И это ты неделю ходил кругами,
чтобы трубку свистнуть?
— И эти паршивцы еще и затягивались! Ой, мало
восемь суток!
— А дядька-то чего? — полюбопытствовал Мороя,
отсмеявшись. — Выдрал, поди?
Штефан потупил хитрые глазищи и вдруг
невольным движением потер затылок.
— Да нет, обошлось... Сказал — хорошо, что
насмерть не потравились, дуралеи. Табак-то крепкий был, навроде
этого. Зато потом, когда мне отпуск давали, с собой везде брал,
когда можно было. Мол, меня без пригляду оставлять — себе дороже, —
он тяжело вздохнул, потом снова усмехнулся и подытожил: — Но вот с
тех пор закурить и в мыслях не было. Гадость же редкостная!
— Видать, с тех пор у тебя на табачок и нюх
прорезался, — фыркнул Йоргу и наклонился к уху Симеона. — А что,
капитан, ты про дядьку-то у мальца выспрашивал?
— Спрашивал, — тихонько ответил Симеон. —
Пропал где-то.
— Это с чего вдруг у нас бояре-то пропадают? —
усомнился Мороя. — Если тот дядька по заграницам разъезжал да с
иностранцами знался, это как же он высоко сидел?
— Помолчи, — одернул его Симеон. — Родичи
этого Штефана сидели так высоко, что недавно полетели красиво.
Вспомни, под заговор еще и двух австрияков казнили, вот тебе и
Вена... Надо мальчишке это знать?
Мороя поглядел на сияющего от гордости Штефана
с жалостью.
— Эх... Да и нам, может, не знать спокойнее
будет. Так-то мальчишка как мальчишка, мало ли прибивалось? Вон я
Гицэ в войну сопли вытирал, а нынче...
— А нынче твой Гицэ невесть где шляется и
подолы девкам обрывает, — буркнул Йоргу. — Ладно хоть, в караулы
выходит исправно! И Макарке потакаешь, разбаловал, как щенят!
— Это я-то?! — возмутился Мороя, но Симеон
хмыкнул, вытаскивая из-за спины подсолнух:
— Ладно, сегодня не грех и побаловать.
Глянь-ка сюда, Штефан! Я у этого ушлого грека для тебя нарочно
мешок стребовал, раз уж ты курить не любитель, а нас табаком на
месяц вперед обеспечил! Сам-то ты не подумал.
Парнишка сощурился на подсолнух, подумал
некоторое время и внезапно ответил:
— Я не вас табаком обеспечивал, а за
исполнением закона следил.
Пандуров будто холодной водой окатили.
— Что он сказал?.. — угрожающе начал кто-то,
но капитан тотчас поднял руку, и все затихли, предвкушая
зрелище.