— Сними петлю, ее править надоть. И пойди
досок напили, вона какие трещины.
— А не пошел бы ты в...
— Штефан! — рявкнул Симеон сверху, и мальчишка
заткнулся, утираясь рукавом рубахи. Встал, давая Макарке
проход.
Тот тоже не удержался — глянул на покореженную
петлю и фыркнул:
— Белоручка!
Гицэ показал им обоим кулак.
К вечеру Симеон и Гицэ закончили с почтой, а
мальчишки худо-бедно вернули дверь конюшни на место. Пока Макарко
выгибал петлю на наковальне, Штефану досталась починенная лопата и
обязанность выкопать из земли остатки стойки коновязи. Если Симеон
не ослеп, парнишка натер мозоли черенком и за ужином с трудом
удерживал в руках ложку. Макарко поглядывал и ухмылялся, Штефан
тихо сатанел, но Гицэ, успевший дотолковаться с обоими про уроки
рукопашной и штыкового боя, многозначительно постукивал кулаком по
столу — и вздернутые носы опускались к мискам. Мороя только вздыхал
и укоризненно косился в сторону Симеона.
Когда разливали ракию, Симеон мигнул, чтобы
плеснули обоим смутьянам.
— Мировую пейте, — велел строго.
Зыркнули из-под запухших век оба почти
одинаково — мужикам смех! Надулись на гогот тоже одинаково, даром,
что Макарко на пару лет старше. Но бузить перед начальством не
решились — стукнулись кружками, опрокинули ракию. Макарко лихо
занюхал рукавом, Штефан долго пытался проморгаться.
Мороя сунул обоим по куску сыра.
— Закусывайте, вояки!
Обиделись. Ну вот что с ними делать?
Мальчишки!..
Еще до рассвета Гицэ выволок обоих на двор,
заставил бегать до упаду и только потом отпустил поить лошадей и
перебирать сено. Ближе к полудню, когда застава расползлась по
обычным делам, а парни вымыли руки от навоза, поставил их во дворе
против себя.
— Нападайте!
Симеону как раз притащили еще почту, и
посмотреть на урок не довелось.
Вечером Штефан потирал вывернутое плечо, у
Макарки левый глаз совсем перестал видеть. В ответ на суровый
взгляд командира, Гицэ пожал плечами:
— Об свое же колено приложился, увалень.
Гицэ казался довольным обоими, а конюшня была
вычищена до блеска, и Симеон решил отпустить Макарию, который
все-таки уже числился в отряде, с теми, кто повезет новые мешки с
почтой. Не сразу приметил, что Штефан вывалился на двор следом, и
когда Макарко неловко взбирался на своего дурноезжего мерина, у
колодца с грохотом покатилось ведро. Мерин взвился, шарахнулся,
стряхнул Макарку в крапиву. Тот выбрался, ругаясь в Бога, душу и
мать, но Штефан только сделал невинные глаза и отправился поить
оставшихся лошадей.