— Ладно! Но смотри, малец, обещал, — Симеон
еще раз потрепал его по голове и уже в дверях конюшни обернулся и
добавил: — И как закончишь тут, коня моего вычистишь!
Штефан растерянно воззрился на него, и Симеон,
едва удерживаясь от смеха, пояснил суровым голосом:
— За драку.
— Слушаю, мой капитан! — Штефан вытянулся во
фрунт и щелкнул каблуками.
Вот же зараза ехидная! Но ведь самого
улыбаться тянет, как на него посмотришь. Хороший парнишка,
правильный. Ладно, со Штефаном разобрались, не сбежит. С Макарией
еще поговорить. Пора уже прекращать это безобразие.
Исход задушевных разговоров и суровых разносов
оказался благополучным: мордобитие на заставе прекратилось. Макарко
со Штефаном ходили будто по весеннему льду, озирались, стараясь не
сталкиваться, но если приходилось — хвостов друг на друга уже не
поднимали. Зато выделывались напропалую, от чего выходила сплошная
польза. Штефан отвоевал право чуть ли не в одиночку колоть дрова на
всю заставу — пришлось придерживать, чтобы не надорвался с
непривычки, — и в считанные дни выучился ловко обращаться с топором
и натрудил ладони так, что мозолей от лопаты больше ждать не
приходилось. Макарко же все свободное время проводил в попытках
поладить со своим дурноезжим мерином, а ружье у него теперь
блестело, как яйца у кота. Гицэ тоже нахвалиться не мог, когда они
в очередь валяли его по утоптанному двору или лупили несчастный
мешок, нарочно набитый сеном.
Симеон вздохнул с облегчением, и даже Йоргу,
печально пошевелив усами, вынужденно признал, что из мальчишек толк
будет. Если, конечно, раньше себе шеи не посворачивают.
Деревня лежала в зеленом ущелье неподалеку от
заставы. Со стороны границы дороги к ней не было — разумный человек
не станет прокладывать дорогу туда, откуда может прийти несчастье.
Но пандурам дорога была без надобности: для верховых узкой
натоптанной тропки вполне хватало, а телегу за провизией посылали в
объезд, через перекресток с постоялым двором.
Верховодила в деревне крепкая мельничиха
Станка, баба в самом соку, кровь с молоком и румянец во всю щеку.
Рано оставшись вдовой, она наотрез отказалась продавать мельницу и
быстро исхитрилась договориться о поставках хлеба для пары
ближайших застав. Мельница не просто не запустела — заработала
бесперебойно. Хозяйка ее скоро сообразила, что военный подряд —
вещь выгодная не только в смысле денег, но и в смысле благодарности
вояк. А два десятка здоровых мужиков, которые могут помочь с
покосом или за день разметать сгоревший овин и выложить стены для
нового... Шептались, конечно, о разном, но лихая баба только
головой потряхивала, рассыпая по налитым плечам черную гриву, и
проходила по двору своей мельницы, притопывая недешевыми
сапожками.