Желтые огоньки парами вспыхивают то тут, то там. Кто тут, что им надо? Но горло перехватило, и даже сип не слетает с губ.
Луна очертила круг на поляне, но кто там, в темноте, за краем круга, за краем голубоватого света? Кто смотрит из сумрака, кто они, что им надо?
Два желтых огонька приближаются, и вот уже силуэт рисуется в отсветах. Ребенок, маленький ребенок. Видны его пухлые плечики, круглые щеки. Он улыбается, и щеки становятся еще круглее. Желтые огоньки – его глаза – от улыбки становятся узкими щелочками. И невозможно сдержать свою ответную улыбку. И тогда желтоглазый мальчик смело шагает в лунный круг света и приветливо машет рукой. Шаг, другой, третий – и он уже рядом, как быстро! И не заметишь, как он шмыгнул под сливу и оттуда, из-под нижних веток, присев, манит к себе. Улыбается, белые зубы аж с голубым отливом, а сам он, теперь точно видно, – рыжий, как его глаза.
Мальчик прижимает пухлый пальчик к губам: «Тсс!» – и снова манит нагнуться. Что ему надо? Не оставишь же мальца ночью под деревом. Но стоило только чуть-чуть к нему нагнуться, как – о ужас! – он бросился на шею, заскулил и стал облизывать горячим шершавым языком! А запах, фу! Псина!
…Саша проснулась: найденыш стоял у края кровати и лизал ее в нос! Фу, теперь неделю не отмоешься от запаха псины!
Саша толкнула рыжего щенка, раздосадованная. Тот шлепнулся и заскулил жалостливо: «Аи-аи-аи-аи!» Переваливаясь на подкашивающихся лапках, скорей забрался под старенькое кресло у стены и, поскулив уже там, затих. Саша накрылась с головой одеялом – так стыдно ей стало. Малявка ведь не виноват…
– Маленький, ну, прости, прости меня! – Девушка спустила ноги с кровати, пошарила в поисках тапочек, но нашла лишь одну. И она была мокрой! Из-под кресла уже ничего не было слышно. Затих, мелкий пакостник! И уже с недобрыми намерениями Саша направилась к креслу. По пути, на счастье щенка, под руку не попалось ничего длинного и тяжелого.
– Иди сюда, мелочь пузатая! – торжествовала девушка, предвкушая, как натыкает шкоду в тапочку носом и выгонит прочь, откуда приблудился. Он сам себя зажал в ловушке, под тем старым креслом с коробом. – Я вытащу тебя за ушко и на солнышко! Нет, за холку, как дядька вчера учил!
При воспоминании о вчерашнем Саша зябко повела плечами, а щенок вдруг заскулил, забился, словно тоже вспомнил. Кислицкая нагнулась уже к креслу, глянула в темноту, и оттуда – два желтых глаза, как в сегодняшнем сне! Вот только зверек не потихоньку вышел, а рванул вперед, и – вот негодяй! – снова сбил девушку с ног, как вчера. И скорее под кровать!