Свалка историй - страница 19

Шрифт
Интервал



– Ну и дура! Человек должен стремиться на вершину!


– Нет, в гармонию! – не сдавалась бабка.


Дед Ефим вторил ей на гармони. Жители деревни прятались в погреба.

Сеанс

Он живет счастливо и давно,


По выходным ходит с супругой в кино,


И вот, когда свет в зале гаснет,


Экран вспыхивает страстью,


Властью, подвигом, трагедией, апокалипсисом


Всем тем, что зрителю нравится,


Его накрывает прострация.


Со стороны он, кажется, увлечен


По щекам соленые слезы,


Сбегая в попкорн,


Превращаются в грезы


Наяву


НаегоявУ.


Ояябу!


В них он такой же, нелепый, нескладный,


Окормляет удава небесной манной


На устах удава манна становится манией


И манит, заманивает, переманивает


Хватает и переваривает.


В удаве тепло, тихо и пусто,


Идеальное место представлять, будто


Сидишь в кинотеатре рядом с женой,


Запиваешь слезой попкорн, главный герой.


В удавьих глазах отражение переваренных жизней,


Некто пока не вошел, кто-то еще не вышел,


Тело его хранит отпечатки колес,


Возможно, сансара,


А, может, и мусоровоз.


Демон с тысячей лиц

– Смотри… Смотри внимательно… Которое из них?


Свистящий ледяной шепот, проникая до самого сердца, сдавливал стылой рукой, не оставлял возможности дышать, и Сергей Борисович просыпался, глотая беспомощным ртом снулый комнатный воздух. Пока не осознавал, что это всего лишь старый кошмар, преследующий его с детства.


В летнем лагере одиннадцатилетний Сережа услышал историю о демоне с тысячей лиц. Ее рассказал после отбоя страшным загробным голосом мальчик Вася. На следующий день Вася из лагеря исчез. Вожатые сказали, его увез отец, какие-то срочные обстоятельства, но дети были уверены, Васю забрал демон. Почему? Ну, это же очевидно. Следует держать язык за зубами.


– Он ищет. Он всегда ищет. И находит. Ему это не сложно. Он чувствует, когда вокруг тебя тьма. Когда ты сам тьма. Ведь рано или поздно каждый из нас становится тьмой.


Сережа вырос, перестал спать с включенным светом и верить в детские страшилки. Но демон с тысячей лиц, словно в насмешку, продолжал являться во сне, парализуя иррациональным ужасом. – В его лицах ты разглядишь свое. Тогда он и заберет тебя.


***


– Не знаю, долго мы еще так протянем.


Хриплое тяжелое дыхание Василия отзывалось от стен заброшенного коллектора мрачным эхом.


– Мы уже не тянем, – Евсей Гаврилович с преувеличенным вниманием разглядывал свою когтистую мохнатую лапу.