– Да? – произнесла царица, показывая, что готова выслушать свою камеристку.
– Господин канцлер, ваше величество, – только и сказала та.
– Хорошо. Я его жду.
Служанка скрылась столь же тихо, как и вошла, а её место у двери в поклоне занял высокий сухощавый человек средних лет, одетый дорого, но не ярко – с должной скромностью государственного служащего.
– Добрый день, Свэг! – поприветствовала его Аника и чуть повела рукой, дабы он выпрямился и приблизился. Канцлер подошёл, держа перед собой папку, из которой тут же достал и выложил на небольшое бюро у окна несколько бумаг.
– Решения суда, ваше величество, на утверждение.
Царица глянула на листы.
– Что там?
– Несколько коммерческих тяжб, два случая воровства…
– Воровство?
Аника перебирала бумаги, ставя на них свою подпись.
– Эмигранты, ваше величество. Один – ламаск, второй – галиец.
– На Остров?
– Ламаску присудили исправительные, позволив остаться на материке, за незначительностью кражи. Но…
– Хорошо-хорошо, – поспешила перебить служащего царица. – Я доверяю решению суда. И Вам, Свэг.
Лёгкое движение её губ, отдалённо напоминающее улыбку, и доброжелательный взгляд на канцлера на минуту смягчили выражение лица женщины.
Аника продолжила подписывать, пока дело не дошло до последнего листа.
– Необычное дело, ваше величество, – предупредительно доложил Свэг.
Царица вопросительно посмотрела на канцлера.
– Музыканта осудили за пение неподобающих песен.
Аника удивлённо вскинула брови.
– Что значит «неподобающих», господин канцлер?
– Неприятного для наших граждан содержания, – несколько замялся государственный муж, отвечая.
– Объяснитесь, Свэг.
– Решили, что его песни направлены против Вас, ваше величество. Это столь дико для нашей страны, Вы же понимаете… Люди пожаловались городскому главе, а он задержал музыканта и отдал под суд.
Держа неподписанный лист, Аника присела в кресло и опустила глаза, канцлер умолк и ждал.
– Я хочу видеть этого человека, – спустя минуту, произнесла она. – Приведите ко мне осуждённого, я поговорю с ним внизу, в каминной.
– Слушаю, ваше величество, – поклонился Свэг, собрал подписанные бумаги и с поклоном удалился.
***
Музыкант выглядел, как обычный житель страны – простая рубашка, штаны, сандалии и лёгкая короткая жилетка, отделанная узорчатой тесьмой, прикрывали его тело, светлые прямые волосы спадали на плечи. Кожа его была смугла от загара, но лицо казалось бледным. Недельная щетина покрывала щёки и подбородок. Он стоял, не поднимая глаз, и держал в одной руке небольшую гитару. Пальцы судорожно сжали гриф, и музыкальный инструмент еле заметно дрожал в такт руке.