Была уже почти ночь, когда устав от бессмысленного хождения по спальне, женщина вновь опустилась в кресло. Аника собиралась позвонить горничной, чтобы та помогла ей приготовиться ко сну, но услышала тихий стук, исходивший от окна. Опочивальня царицы находилась на третьем этаже резиденции и высоко от земли. Аника прислушалась. Шум повторился. Несомненно, с внешней стороны в стекло стучали. Женщина вздрогнула и, подбежав к нему, распахнула створки. На подоконник тут же взгромоздился мальчик лет десяти.
– Привет, богоизбранная! – провозгласил он весело. – Я к тебе с посланием.
– Пак! Неожиданно… – проговорила царица, посторонившись вглубь комнаты.
– Что-то ты мне как будто не рада? – заметил, улыбаясь, мальчуган и состроил обиженную рожицу. – А я, между прочим, не ко всем вот так в гости залетаю!
– Здравствуй, Пак! Я уж и не знаю, радоваться мне или огорчаться твоему визиту. Я могу лишь сказать, что удивлена внезапно оказанной чести, – задумчиво ответила Аника, но капля иронии, помимо воли, проскользнула в её последних словах.
– Честь – вот именно! – заметил паренёк и, горделиво задрав подбородок, продемонстрировал свой профиль на фоне звёздного неба. – Собственно, я ненадолго: только передать, что Он ждёт тебя.
– Как… ждёт? – губы царицы задрожали, она оперлась о спинку кресла, рядом с которым стояла.
– Как-как? Ждёт, у себя. Так и велел передать.
Аника вдруг улыбнулась и, заметно успокоившись, села в кресло.
– А… Так это очередная твоя шутка, бог-насмешник!
– С чего это ты так решила?
Было похоже, что, на сей раз, Пака слова царицы несколько задели, но он мгновенно успокоился.
– Как хочешь, впрочем! Я свою миссию выполнил. А ты сама решай!
Он повернулся к Анике спиной и, оторвавшись от подоконника, вылетел наружу, взмыв в воздух, словно птица.
– Пак! Погоди! – бросилась к оконному проёму взволнованная женщина. – Скажи, зачем?!
Но божок только помахал ей с большой высоты, и если бы не было так темно, царица увидела бы, что он ещё и показал ей язык.
***
Государыня не стала звать горничную. В конце концов, когда-то она обходилась без неё. Просто потом время остановилось. Жить, меряя его своими шагами по залам резиденций, утренними и вечерними ритуалами – это был единственный способ ощущать, что оно, вообще, есть. Если становилось темно, царица знала – минуты проходят, день заканчивается, надо звать служанку, потом стараться спать. Теперь же Аника забеспокоилась: что-то произошло. Как будто кто-то взялся за ржавое колесо ходиков и с трудом сдвинул его, механизм со скрежетом поддался, стрелки дрогнули… Но часы слишком долго стояли без движения, они не затикали, а снова встали. Тем не менее, рывок был, позиция стрелок изменилась – этого было достаточно, чтобы царицу залихорадило. Она скинула платье, сломала причёску, растрепав волосы, и бросилась в неразобранную постель, зарывшись под покрывала и одеяла, как напуганный зверь забивается в нору.