сейчас я слышу жизнь. вижу жизнь.
и жизнь – смуглая богиня со змеиной головой
показывает мне: смотри, как виртуозно и нахально
импровизирую
на выпуклых клавишах мгновений.
совпадений. рождений и обедов. ярких красок.
маленьких смертей.
смотри и слушай. и запоминай.
на большее сейчас ты и не нужен.
внимательность. медитация, но наизнанку.
Будда неспящий
с широко открытыми глазами.
и, может быть, это – слияние с вечностью,
так парусник во время шторма
сливается с волной.
и сны внутри меня, и сны снаружи – подружились.
облака дельфинами, плацентами отражены
в озере времени.
я осязаю красоту и трепет энтропии,
хаос, глубину.
слышу музыку листьев, хитина, шорохов и блеска —
узоры, розы, грозы, рельсы – все совпало.
и если кто-то неосторожно сейчас заденет жизнь мою —
стрела, инфаркт, метеорит – я не поверю никогда, что умер,
что такое может произойти сейчас.
нет, только не сейчас.
как же прекрасно и больше, чем бессмертно.
вот это все – сад, я и жена.
а ночь наступает – картой дамы пик,
шелестящая карта тайны. и по затылку
пробежались мурашки – как водомерки на отвесном пруду.
я был. я есть. я кем-то буду.
душа. что такое душа?
у меня ее нет.
старая дубленка пылится в шкафу, которая сто лет
назад вышла из моды,
которую мы привезли из Греции,
а в кармане – монета
из несуществующей страны, и на вороте
темные пятна – не отстиралась кровь, когда дрался
зимним вечером с хулиганом из-за девчонки.
душа уже позади, как дворец,
в спешке оставленный цесаревичем, а я
не чекист, но.
вышел подышать свежим мятным осознанием,
выкурить крепкие мысли.
уже нечего предложить ни Господу, ни Воланду,
а ума, таланта и сил
обмануть обоих уже не хватит.
лишь бы не война, не кровавый кисель в волосах.
а жизнь? одна
импровизация падающего пианиста с роялем.
река
покрылась зеленым льдом цинизма,
но вот здесь радушная полынья
романтизма,
и сюда я иногда прихожу с женой.
кормим уток.
а душа?
это то, что было когда-то мной,
все, что я успел полюбить и понять сердцем и болью.
но откололась – как айсберг с роялем,
небритым Шопеном, полярниками
и белым медведем Умкой —
уплывала по течению антивремени
в теплые воды видений.
стояла голая, как лед, тишина,
не исштреканная человеческими мыслями.
глыба антизвука,
и она, выкупанная муза, смотрела в даль окна.
полотенце на голове тюрбаном —
похожа на сладкую гусеницу, замотанная