– Ну и жарит сегодня! – вздохнула Наташка, вытирая полотенцем взмокший лоб.
Хотя наши окна были раскрыты настежь, воздух в комнате был горячий и душный.
– Интересно, сколько сегодня градусов? – поинтересовался я, взглянув на термометр, висевший за оконной рамой. – Ого, тридцать четыре! Давно такой жары не было.
– Пап, пошли купаться? – предложила Наташка. – Всё равно в такую погоду ничего делать нельзя.
– Только с условием, что сначала выпьешь стакан молока.
– Ну ладно, – неожиданно легко согласилась дочь.
Она взяла треугольный молочный пакет, аккуратно надрезала ножницами верхушку и, запрокинув голову, начала пить.
– Из стакана же удобнее, – заметил я.
Но Наташка со мной не согласилась. Она на секунду оторвалась от пакета и произнесла:
– Зато так вкуснее…
Арык, где мы с Наташкой всегда купались, протекал неподалёку от нашего дома. Вода в нём была желтоватая – наверное, от глинистых берегов, по которым росла дикая ежевика.
Мы поплескались в прохладной воде и вылезли загорать.
Дочь что-то задумчиво начала чертить по земле, потом вдруг спросила:
– Интересно, куда течёт арык?
– Разве не знаешь? Он за Парком культуры впадает в канал Бурджар.
– Да я не об этом! А о том, в какое место из него вообще попасть можно.
Я подумал и уверенно сказал:
– В Аральское море.
– Ну да! Так сразу и в море.
– Конечно, не сразу. Послушай… Наш арык впадает в канал Бурджар. Бурджар – в Чирчик, где всегда холодная вода и много водоворотов. И только потом будет большая река Сырдарья, которая через весь Узбекистан течёт на север, в Аральское море.
Дочь перевернулась на живот, опустила руку в воду. Маленький тополиный листок упёрся в Наташкину ладонь, постоял так, будто отдыхая, потом медленно и неуклюже поплыл дальше.
– Пап, ты когда-нибудь видел море?
– К сожалению, нет, – признался я. – Не приходилось.
– Ну а хоть что-нибудь можешь про него рассказать?
Я напрягся и попытался освежить в памяти полузабытые книги про пиратов и кругосветные путешествия… Но ничего не вспоминалось, и я медленно начал: