порой – само бревно.
***
Будто бы мёртвые змейки,
черви, где почва, вода,
ждут одиночно, семейно -
ветки, шнурки, провода.
***
Вместе сплелись, разобравши заслоны,
иль с отвращеньем лежат за стеной,
не издавая ни звука, ни слова,
двое под тяжкой гранитной плитой…
***
Я очарован красотой!
С движеньем новым распаляюсь,
и с каждой фрикцией сырой
ещё сильнее в Вас влюбляюсь!
Клетка
Колючий дом, печальности в окне
и не просторна дверь входная в неубранство.
И хоть висит икона на стене,
воюют тут и воют средь богатства.
Здесь хилость дум, поступков и нутра,
и сплетен сеть, и хамские замашки.
Душонки здесь – вода на дне ведра;
слова, как крохи в миске или чашке.
Холодный кров багряность холодит.
И не зовутся ввек родимые и гости.
Царёк-Кощей мораль, порядок бдит,
храня свои, а не соближних, кости.
Речь, чистота – заслуга женских чар.
Но на веселие тут бытность вся скупая.
Тут спится чуть, но вкусен блюд навар.
И постоянство грусти – формула святая.
Обставлен быт. Но клетка то для птах,
к чьим лапам страх с послушностью привязан.
Обиды, боль приходят и во снах.
И всё богатое во зле – отвратно глазу.
И места нет тут праздникам, цветам,
объятьям, смеху, искреннему слогу
и бессекретью, танцам и холстам…
Семейный ужин – вечеря без Бога.
Среди набросов сальности и грязь.
И тут я жил от сущности младенца.
И посейчас, зайдя, как гость, на час,
я утираюсь в нём лишь краем полотенца…
Стремитель
Отдайся мне сейчас, вакханка!
Пошли за арку иль в кусты,
ведь ты совсем не ватиканка,
чтоб честь и святости блюсти.
Ведь ты давно о страсти знаешь,
без целомудрия живёшь,
без сил слезаешь, отползаешь
от тех и с тех, кому даёшь.
Я не красив, иль суть в оплате,
иль красный день календаря,
иль тут для действ не те палаты,
иль надо брать, не говоря?!
Прошу, идём! Чего ты хочешь?
Нутро не терпит дум, жеманств.
Иль ты без слов о ласке просишь?
Хотя сама поклонник хамств.
А знаешь, чем подальше к зимам,
тем плод иль дерево дряхлей,
уже не так пышны, красивы!
Так что раздумывай скорей…
Квартиранство
Как спермий последний в яйце,
в квартире один бултыхаюсь,
тосклив и безделен, в ленце,
с судьбой бетонной смиряясь.
Другие – движенье творят,
в коричневых тонут тоннелях,
во рту, на спине ли лежат,
в вагины втекают для дела…
А я сумасбродно толкусь,
то плачу, то сплю, то беснуюсь,
к отчаянью, радостям жмусь,
то утром, то ночью любуюсь,