– Почему они запихнули его в «D»? Они что, считают эти волдыри симптомами птичьего гриппа?
Гольдберг тяжело молчал, а Маришка продолжала засыпать его вопросами:
– Они там вообще хоть что-то умеют, кроме как клизмы ставить и анализы брать? Это же простой ожог, эта тварь, наверно, кислотой его облила! А может, у нее слюна ядовитая? Как у змеи!
– Я прочел твой отчет, – проговорил Гольдберг, – ты утверждаешь, что у вас обоих не было тесных контактов с объектом.
– Это у меня не было, а у Руса мог быть! – возразила Маришка. – Просто я могла этого не увидеть. Кстати, почему меня столько времени продержали в изоляторе?
– Послушай меня, – неожиданно тихо сказал Гольдберг, – у Руслана была оспа.
– Оспа? – ошеломленно переспросила Маришка. – Что за бред! Кто сейчас болеет оспой? И вообще – как он мог заразиться за пару минут? Эта тварь его заразила?
Внезапно Маришка поймала тяжелый взгляд Гольдберга и осеклась.
– Ал… лександр Брунович… почему Вы сказали «была»?
Гольдберг положил свою шершавую ладонь на руку Маришки.
– Мне жаль, девочка, – глухо проговорил Гольдберг, – Но полчаса назад… Руслана не стало. Токсический шок. Сердце не выдержало.
Маришке показалось, что кто-то выдернул пол у нее из-под ног. Нет, не может быть. Ей послышалось.
– Так, – Маришка старалась говорить максимально спокойно, – еще раз, что с Русланом?
– Мне жаль, – только и повторил Гольдберг.
Маришка вскочила с места.
– Куда ты? – спросил «Папа», резко хватая Маришку за запястье. Он попытался усадить ее назад, но не тут-то было. Девушка резко увела локоть в сторону, освобождая таким образом захваченную руку.
– Не надо меня останавливать, – отчеканила Маришка. – Я хочу увидеть своего друга, и увижу его, и мне плевать на государственную тайну.
– Горячая голова, – посетовал Гольдберг. – Да ты представления даже не имеешь, что за зрелище тебя там ждет!
– Я хочу увидеть своего друга, – упрямо повторила Маришка.
Несколько напряженных мгновений они сверлили друг друга взглядами. Пожилой мужчина и молодая девушка. Экс-преподаватель и экс-студентка. Начальник и подчиненная. Он был опытен, она – молода, и в этом была их сила… и слабость. Наконец, он сдался.
– Иди, – устало сказал Гольдберг. – Я распоряжусь, чтоб тебя пропустили.
Сколько Маришка Сухостат, специальный агент «убойного отдела» Консолидации, себя помнила, она никогда не плакала. Даже когда было