В кухонных шкафах совсем не обнаружилось еды или продуктов. Лишь банка консервов и остатки чая. Я вспомнила, что сегодня понедельник. Значит, должны выдать в журнале жалование. Значит, закуплю сегодня продуктов. Но, ведь вчера же ещё оставалась пара бисквитов. Пара чёрствых бисквитов. Чёрствых, заплесневелых бисквитов. Они могли так хорошо утолить мой голод с утра! Куда же они подевались?
– Милый,– я старалась сохранять спокойствие, но голос слегка дрожал.– Ты не брал бисквитов из этого ящика?
Мальчик посмотрел на меня как на идиотку.
– Конечно брал. Мама, ты издеваешься надо мной? Что за дурацкие вопросы?– я устало облокотилась на столешницу, а он продолжал.– Мне есть хотелось. Живот болит целыми днями! Урчит так, что я уснуть не могу! И почему я не уехал вместе с папой…
– Да что же ты такое говоришь?!– я была готова расплакаться.
– Правду, мама! Правду!– сын вскочил со своего места и злобно зыркнул на меня.– Одного ребёнка уже заморила голодом, теперь ещё и меня извести хочешь?
– Что?– я замерла.– Как ты…
– Как узнал? А я прочитал в письме, что папке тётушка Анна всё рассказала! Он уже не верил твоим россказням. Они пытались ведь помочь и тебе, и сёстрам. А ты только о себе и думала всегда!
– Шесть, пять, четыре…
– Да что ты там бормочешь?!– взвился мальчик.– Сил моих уже нет тебя терпеть!
– Шесть, пять, четыре…
– Замолчи уже! И найди нам еды!
Я выбежала из квартиры и, сделав глубокий вдох, всё-таки досчитала от шести до одного. Тут меня кто-то тронул за плечо. Это была соседка. Дородная женщина лет пятидесяти, жившая в такой же холодной обшарпанной квартирке, но по крайней мере набивавшая свой желудок досыта.
– Мари, с вами всё в порядке?– по-французски спросила она. Я улыбнулась и кивнула.
– Да, спасибо,– мерзкое создание. Раньше меня бы стошнило от одной мысли что подобное существо прикоснётся ко мне, посмеет со мной заговорить. А теперь я и сама жила в таких условиях, что тошнить порой начинало.
Соседка засмеялась и направилась вниз по лестнице. Неожиданно, дверь в квартиру распахнулась. На пороге стоял сын. Он оглядел меня с ног до головы и фыркнул:
– Иди переодевайся. Не смей в этом тряпье на улицу выходить. Сама позоришься, так меня хотя бы не позорь. И лицо своё в порядок приведи. Хотя бы помаду купи! Или попроси у кого-нибудь!