Я проигрываю это, чтобы нащупать точку, где музыка наталкивается на сопротивление – чтобы сломить это
сопротивление и встретиться
с музыкой
и снова этот дом колосс из шлакоблоков, бетон с остатками тростника
с фабричной низины, раствор с отпечатками трёх больших рук
эти ослепшие глаза, этот сводчатый конгломерат из миллионов рабочих
глаз времён и мест – и золотой кнут как молния над крышей
золотой кнут, мои друзья, который висел на его поясе, пылающие слова,
которые выжгли себя до самой сердцевины его тела, когда солнце
и он гарцевали по пустыне
так я представляла себе Рембо с тремя большими руками, две для себя,
третья для безвестного
так я представляла себе музыку – о эти две мои руки, которые
сопротивляются тому, чтобы найти третью
и снова этот дом, где негр широко распахнул глаза как прожектора́,
разъедающие воздух, где кровь негра удобрила каменную кладку
монахов, где плодовитая женщина из какого-то уголка мира в углу
мексиканского храма родила вот эти свои крики
там на улице снег грязная кромка вокруг самого обычного северного
дома с книгами, ванной и центральным отоплением, а сверх того лишь
с презреньицем к тому что мы потеряли и нашли