Она придвинулась ближе — так, чтобы он мог дотянуться до её
щеки, и шеи, и спины, и понимал, что чувствует, чувствует на самом
деле, что жар, и сводящий с ума аромат, и её стон — не игра
воображения.
* * *
— Ты чувствовал? — она приподнялась на локте. — Только честно,
Айри. Умник меня уверял, что у тебя только датчики, что
по-настоящему твои органы чувств не действуют.
— Ещё как. — Он проводил ладонью по её спине... и чувствовал,
ещё как чувствовал. Умник пусть идёт лесом и морем, с глаз долой. —
Что, потерял квалификацию?
— Ты несносен, — прижалась она к нему, и снова закрыла глаза. —
Не превращай эту ночь в консилиум!
— А сама?
— И не задавай глупых вопросов! — Она уткнулась лбом ему в
плечо, и снова «включилось» обоняние, настоящее, и от запаха её
кожи и духов внутри снова начал разгораться костёр. — Молчи! — Она
обняла его за шею. — Ты великолепен. Ты всегда был великолепен,
подлец! Завтра Умник устраивает нам встречу. Ты как хочешь, а я
отсюда не уеду. Пусть сам убирается!
— Я приехал к тебе. — И Майер понял, что так оно и есть. Он
приехал не в поисках лечения (искусственная ткань ведёт себя чем
дальше, тем хуже), и не в поисках удовольствий, и не для того,
чтобы вспомнить «ту заварушку», как её именует Умник. Он приехал к
ней. Он уже приезжал много раз, ещё до заварушки. И всякий раз ему
давали от ворот поворот, а однажды она его чуть не застрелила. —
Скажешь — уеду, если тебе так лучше.
— Не скажу. — Она прижалась крепче. — Знаю, что буду чувствовать
себя полной дурой. Снова отгонять от тебя девиц, вынимать тебя из
постелей, но не скажу. Всё, умолкни! Я уже подцепила твой словесный
понос!
Он рассмеялся, не выдержал, и она рассмеялась — тихонько.
— Теперь всё то же самое, доктор Майер, — потянулась она,
провела по его спине кончиками ногтей, от шеи до... докуда достала.
Майер стиснул зубы, чтобы не застонать от удовольствия. — То же
самое, но медленно и молча.
* * *
— Выспался? — она сидела на краешке кровати, уже одетая, свежая
и восхитительная. — Тогда одевайся, позавтракаем. Там сейчас мало
народа, обожаю это время.
Майер посмотрел на часы — половина четвёртого.
— Ого. — Он уселся. — Ты тоже высыпаешься за час-другой?
Мерона кивнула, и принялась поправлять причёску. «Специально,
чтобы меня позлить, — подумал Майер. — А я не злюсь, и не хочу». Он
потянулся к ней ладонью.