Глава 4. Одна мамина страшная сказка
«Мы с сестрой – близнецы. Елена и я. И у нас нет дома, родителей и смысла существования. Нам навеки четырнадцать, светлые волосы «под мальчика» никогда не отрастут, и мы прокляты быть вместе остаток времени, отведенный мирозданию. У нас нет другой компании, как одна другой, мы смертельно устали друг от друга, но во второй раз мы не можем умереть.
Я не помню, что с нами случилось. Елена помнит, но не говорит. Думаю, это она виновата, потому что каждый раз, когда я завожу разговор на эту тему, она кусает губу, царапает себе лицо и вопит. С ней тяжело общаться, она ненормальная. Она всегда была такой. Жаль, что даже одежда у нас одинаковая – белые длинные сорочки с синими динозавриками и пушистые тапочки-кролики. Елене она не под стать. Ей нужно что-то в стиле Фредди Крюгера. Да, пожалуй, только рук-ножей ей и не хватает. Вот только нельзя меняться призракам. Ничего уже призракам нельзя.
Елена всюду за мной ходит, и, клянусь своей душой, я бы уболтала как-нибудь ветер унести меня на край света, подальше от нее, но я остаюсь в нашем родном городе. Тут, в общем-то, спокойно, и люди хорошие. Мне нравится наблюдать за ними, за тем, как растет их счастье. И помогать.
А еще я люблю подбирать письма, записки, рисунки, странички из тетрадей по русской литературе, а иногда – математике. Я люблю их рассматривать и сочинять автору этой вещи судьбу. И Елена любит. Это единственное, что нас объединяет и помогает мне забыть о наших недомолвках.
Но сестра меня пугает и тут.
– Они все умрут, и девочка останется одна, – хлопает серыми равнодушными глазами Елена и тыкает пальцем на обычный добрый детский рисунок «Мама, папа, я». Хочется хлопнуть ей по пухлой щеке, но правила есть правила. Что придумано – не вычеркнешь.
– Но у девочки появятся друзья, которые поддержат ее, – чувствую, как мой голос скрипит, словно металл по стеклу.
– Но очень скоро и они предадут ее, и она разочаруется в дружбе, – спокойно продолжает Елена, как будто о фантиках говорит, а не о людях. – Станет совсем одинока. Но так ей и надо.
Я бью ее по руке, прячу рисунок за спину.
– Да почему ты такая?! – воплю так, что, услышь мой голос живые, настоящие люди, они оглохли бы. Но Елене все ни по чем. Елена жалобно хлопает глазками и тянет ко мне ладонь: