Волчий король похлопал Грома по холке, чтобы не тянулся за
куском каравая: шустрый голубоглазый подлеток предложил коню
угощение. Галаты отличались как храбростью, так и радушием, однако
селянка ухватила сынишку за руку и прижала к себе, торопливо
выговаривая слова оберега.
За три тысячелетия ни один гном не оставил без молока кормящую
мать, ни одна фея не унесла земного ребенка, ни один ши не увел без
согласия деву в волшебный мир, однако Мидир все чаще слышал не
только: «Приветствуем вас! Славно вам будет у нас, пусть и нам
хорошо будет с вами!», но и мольбы не забирать малых деток и юных
дев.
Малые детки Мидиру не требовались, от юных дев же впору
отмахиваться. Чудны дела твои, Кернуннос!
К полудню показался широкий мост через реку и городская стена,
идеальной петлей замыкающая столицу. Мидир поморщился: принесенные
ветром запахи остатков пищи и человеческого мусора раздражали
чувствительное волчье обоняние. Местный, порядком потрепанный
бард славил рогатого бога, но для ши звуки человеческой песни
немногим отличались от скрипа несмазанной телеги.
Городские ворота в честь праздника были открыты, однако два
копья грозно сомкнулись перед самой мордой Грома. Конь попятился от
неожиданности, дернул поводья. Еще четверо латников, валяющихся под
лещиной, подскочили на ноги… И не было ни одного знакомца, кто
помнил бы того ши, что стоял бок о бок с их королем в былых
битвах.
– Пускать не велено! – прохрипел один из двух стражников на
входе и со стуком опустил забрало.
Герб своего Дома – волка, воющего на полную Луну –
Мидир не скрывал, да и незачем. Ни одеждой, ни обликом он не
походил на галата. То ли отношение к ши изменилось, то ли законы
гостеприимства, то ли все уже забыли о древнем мирном договоре.
Определенно, надо бы расспросить Эохайда.
– С каких это пор двери Манчинга закрыты для путника? – волчий
король смерил стражников с головы до пят.
– Путника? – прищурился рыжий. – Ты же фейри!
– Да гони ты его в шею, этого прохиндея! – нацелил копье вояка в
шлеме.
– Сказано же, нельзя! – гаркнул рыжий напарник, держа шлем в
руках и утирая пот со лба. – Следуй себе далее, в леса там или
сразу под холмы!
Пахнуло кислым элем и немытым телом. Гром всхрапнул, покосился
недобро и ударил копытом.
Ладные горожанки в разноцветных хангероках поверх нарядных
лейне, привлеченные громкими голосами, подошли ближе к воротам,
зашептались, испуганно и восторженно глазея на приезжего.