— На попей, сынок, что ж ты? —
суетился Николай. — Ну, что такое случилось? Пей, пей же…
— Дуба же три…
— Да три, три, конечно, ты помолчи,
полежи...
Состояние Николая было близко к
шоковому. Он впервые увидел, как его сын, самая настоящая оторва с
шилом в заднице, упал в обморок.
— Все, все, бать, мне уже нормально.
— Тимка повернулся к своему другану, видимо, не доверяя взрослым,
которые были готовы во всем с ним соглашаться. — Вовк, а что
случилось с третьим дубом? Молнией пожгло? А остатки где после
пожара? Блин, да не было вроде никакой грозы. А что случилось? Его
ведь не спилишь и не вывезешь отсюда.
— Вроде всю жизнь было две штуки,
Тимк…
— Да? Ну ладно, ладно, будем считать
так... — Тимка как-то затравленно огляделся вокруг. — Все, бать, я
нормально себя чувствую, это, видимо, от тишины вокруг… Это… как
его, воспаленное воображение!
Тимка хотя и не особо хорошо учился,
но был довольно начитанным и такими словами бросался на раз.
— Ну, все, пошли на озеро!
— Какое озеро? Без тебя сходят, а мы
с тобой сейчас домой двинем. Все, я сказал! — рыкнул на сына
Степаныч.
— Без меня вы его не найдете! А я уже
действительно нормально себя чувствую… — начал возражать
Тимка.
Наконец, спустя пятнадцать минут
уговоров и такого же времени отдыха на одеяле (для профилактики,
как сказал Николай, и в качестве компромисса, как подумал Тимка),
команда вышла в путь.
Виновник переполоха сначала пошел
впереди, но, как понимал Вовка, направление его движения полностью
совпадало с тропинкой, ведшей на болото, и егерь вскоре оттеснил
мальчишку назад и стал самостоятельно торить путь.
Так они и пробирались вперед около
получаса, наблюдая мелькавшую впереди спину Михалыча в брезентовом
плаще с двустволкой через плечо.
Бурелом неожиданно сменился светлым
сосновым подлеском, перемежающимся березовыми рощицами по краям
оврагов, и это вызвало недоверчивое ворчание у всех мужиков по
очереди.
Наконец, перевалившись через
небольшой холм, поросший молодыми кряжистыми дубками, колонна
смешалась и буквально скопом вывалилась на озерный простор, что
вызвало оторопь и одинокий хриплый возглас Николая:
— Едрена канитель!
Все обозримое пространство на
северо-западе занимал вытянутый овал водной глади, заполненный
гамом и визгом диких гусей, а также всевозможной пернатой
мелочи.