— Бинго! — воскликнула я, бегло
просмотрев пару страниц.
Текст был на английском и это
действительно был дневник. Пролистав остальные листы и посмотрев на
даты, я удовлетворенно отметила, что записи охватывают последние
два года миссии Феникса.
— Ну, что, что там! — не выдержал
просочившийся в отсек Техник, — читай вслух, нам же интересно!
— Заседания книжного клуба состоится
вечером, — сказала я, убирая дневник обратно в контейнер, — я хочу,
чтоб весь экипаж при чтении присутствовал. Наша общая лодка
настолько переполнена секретами, что еще один мы просто не
потянем.
И отправилась выпускать кракена. В
смысле, завершать разморозку прохфессора.
Поднявшись с пола, я ощутила легкий
приступ головокружения — за проведенные у мертвого Феникса сутки я
успела отвыкнуть от воздействия кориолисовой силы. После чего
поправила капитанскую диадему и стала подниматься вверх по винтовой
лестнице.
Наш корабль двигался в штатном режиме
— вращаясь вокруг собственного центра тяжести. Со стороны, знаю,
это выглядит отвратительно, навевая мысли о аварии. Подобные
чувства вызывает посадка Starshipа, который падает с неба
горизонтально, переворачиваясь вертикально в самую последнюю
секунду. Обывателям кажется, что узкая, обтекаемая, похожая на
оперенный дротик ракета может лететь исключительно носом вперед,
рассекая воздух.
Вот только никакого воздуха вокруг
нас нет. Вакуум. Вращение корабля обеспечивает искусственную силу
тяжести, достигающую одной десятой земной, что позволяет нам
избежать неблагоприятного воздействия невесомости. Так что эстеты
могут идти в жопу — их мнение несущественно.
Морозильная камера (так мы называли
между собой отсек гибернации) располагалась тремя этажами выше.
Миновав жилой отсек, я проскользнула через грузовую палубу, с
которой раздавались голоса бодрствующей части экипажа.
Из-за неплотно прикрытой диафрагмы
оранжереи пробивался яркий солнечный лучик, вслед за которым
следовали несколько исследующих помещение зеленых усиков — живущая
там растительность постоянно пыталась распространиться по
кораблю.
Сняв со стены примагниченный секатор
я без сожаления подрезала побеги. После чего нырнула в оранжерею,
чтоб поместить их в компостер-утилизатор. И сразу сощурилась,
закрывая глаза рукой — яркость центрального светила, сиречь
огромной светодиодной лампы, в нарушение всех правил, была
выкручена на максимум.