Опершись о седло Скима, я смотрю, как Герда ступает по бескрайнему льду залива. Разводит руками, приседает, кружится. Она и так невысокого роста, а издали кажется маленькой красивой куколкой – из тех, что украшают часы и музыкальные шкатулки. Подставить бы ладони, принять ее, как величайшую драгоценность мира.
Движения Герды стали более ловкими и слаженными. Она танцевала на сверкающем снегу, и маленькие следы ее сплетались в загадочную рунную вязь.
И почудилось на секунды: под ногами у Герды не белая снежная гладь, а мелкие свинцовые волны и солнечные блики, и раздается тихий шелест и плеск, и прилетает запах океана, совсем такой, как на Птичьем острове: свежий, слегка дурманящий.
– Ларс!
Герда, смеясь, бежала ко мне. Маленькая танцующая куколка, приближаясь, превращалась в живую девушку. Так еще лучше. Я подставил руки.
Мы закружились по берегу. Все было прекрасно: бескрайние просторы залива, сверкающий серебром снег, голубое небо, солнце, счастливая девушка в моих объятиях. Герда, Герда, как же я люблю тебя.
Наконец мы остановились.
– Ларс! Мне кажется, еще немного, и залив ответит. Нужно только правильно позвать. Ведь в прошлый раз…
В прошлый раз, когда моей любимой ведьме удалось заклясть стихию, в потолок комнаты ударил такой столб воды, будто Герда колдовала не над кружкой, а над целым ведром. Хорошо хоть холодной. Но вымокли мы тогда здорово и нагоняй от домоправительницы Гудрун получили знатный. После того случая, во избежание порчи дома и имущества, было решено кудесничать исключительно в уединенном месте, на берегу замерзшего залива.
Герда – водяная ведьма. Самая настоящая, со всеми полагающимися способностями, только не ученая. Родителей своих она не знает, до шестнадцати лет прожила в приюте Благого Берне, оттуда ее забрала огненная колдунья Флоранса. Пламя и вода противоречат друг другу, потому городская ведьма и не смогла ничему научить Герду. Да и времени им было отпущено немного, Флоранса погибла. Больше ведьм в Гехте и ближайшей округе не оказалось, и Герде теперь приходится учиться самой. Что-то по крохам, по странице, по предложению нахожу для нее в книгах и хрониках я. Что-то она вдруг понимает – «знает» – сама. Когда мы плавали на Птичий остров зажигать маяк, Герда разговаривала с океаном, а вода слышала ее и исполняла просьбы. Но подле Гехта нет живой открытой воды, только промерзший до дна залив да закрытые колодцы, а влага, налитая в кружки и котелки, откликаться не хочет.