— Здрасьте! — слышу.
Я на него посмотрел. Пошёл, взял чистую тряпку, стал
грязь со шкафа оттирать. Шкаф в резьбе весь, легче сжечь,
чем отчистить.
А этот всё возится, старается. Улыбается как идиот. И сам
весь какой-то угвазданный, не в смысле грязный, хотя
и это тоже... Одежда застиранная, стрижка отросшая. Глаза
голубые. Блондин. Вид одухотворённый и пришибленный
одновременно.
— Так, — говорю я, — хватит. Слезай.
Ты сейчас тут намастыришь, всю комнату переделывать придётся.
Отдавай деньгами, косорукий.
А он глазами своими ясными так: луп, луп.
— Извините, — отвечает, — у нас денег сейчас
совсем нет.
— Кредит возьмёте.
— Да кто ж нам его даст? — удивляется.
Я на него смотрю и понимаю: прав. Никто
им денег не даст, кроме микрозаймов, а отправлять
такого полудурка в микрозаймы — даже я для этого
недостаточно Тёмный.
— Вам — это кому? — уточняю.
Он с табурета слез и смотрит на меня.
— Приюту, — говорит. — Я приюту помогаю. Там
сейчас эпидемия, понимаете? Вот только на убыль пошла, ещё
лекарств покупать ой сколько, а денег у нас совсем
нет. Мы уже у всех заняли, у кого могли.
И просто так просили, хоть и неловко.
А я полгода назад ремонт там помогал делать. Вот
и решил, что научился. Вроде там не так плохо
вышло.
И снова глазами лупает. Улыбается. Пальцы мнёт.
— Стоп, — говорю я. — Какой, к жмурам,
приют? Какая эпидемия?
Я-то, конечно, решил, что он про детдом говорит.
— Кошачий, — отвечает, — приют. Для кошек.
— Что ты мне голову морочишь? Какие кошки,
к жмурам?!
И тут с кухни входит прабабушка. С клюкой.
В амулете своём, но она и без амулета хорошо слышит.
У нас в роду наследственность — обзавидуешься.
А чтоб вы знали, прабабушка, как всякая ведьма,
к кошкам относится с большой нежностью. Своих, правда,
не держит, но дворовых каждый день подкармливает.
Я на неё оглядываюсь и понимаю: всё. На бабку
нашло. Ховайся в жито. Бабушка ветеран, бабушка умеет
убивать.
А бабушка руки к сердцу прикладывает.
— Серёженька! — говорит несчастному. — Что ж
ты сразу не сказал, что кошечкам помощь нужна? Брось,
брось эти обои, не надо мне ничего, сами справимся,
что мы, не справимся разве? Коля!
— Что?
Она на меня смотрит — и я чувствую себя фрицем.
Честное слово, лучше целое бандитское кладбище успокаивать, чем
одну ведьму-прабабушку.