Вытирая руки от масла об кусок старого холщового мешка, Янко с прищуром смотрел на детей, бросающих камни в вырытую в земле ямку. Найденыш старался не отставать от других ребят и тоже держал в руках плоский камешек. Он бросал последним. Смешно косолапя, мальчик вразвалочку отошел за палку, развернулся и, совсем не глядя, легко забросил камень точно в центр ямки. Дети завопили, а Эйша взяла чужака за руки и начала скакать с ним.
– Смотри, Янко, наш Лёуша совсем еще маленький и раньше в такие игры никогда не играл, а сразу попал, – сзади незаметно подошла Лала. – И кольца он на палку набрасывает быстрее других ребят. Даже камешками в перевернутое ведро чаще других попадает. Какой ловкий, да?
– Ловкость здесь совсем не причем. Видно, судьба ему за то, что он сирота, удачи больше чем другим отсыпала, – бросив мешковину под бричку, Янко достал из кармана кисет с табаком и пошел к мужикам, собравшимся вокруг хромого Кикары.
Уже издалека услышал он его визгливый голос. Вот гримаса природы, а ведь Кикара приходился ему сводным братом по отцу, самая что ни на есть близкая кровь. Но они были совершенно не похожими. Как упал Кикара еще в детстве с лошади, так и стал хромым. А как стал хромым, так и характер у него стал вздорным и крикливым. Вот и сейчас, собрав вокруг себя мужиков, он убеждал их остаться на зиму здесь, рядом с большим городом, где можно еще денег заработать. А в Молдавии заработать они много не смогут, там своих нахлебников хватает. Все равно потом придется ведь им сюда возвращаться.
Эх, глупый Кикара, знает ведь, что решения в таборе принимает Янко, а он уже все решил. Поедут они к родственнику Янко – дядьке Незиру, который имел свой дом в Чадыре, небольшом городке в Гагаузии. Там в теплых молдавских землях жили родичи из клана Кодаши, там хорошо, там много фруктов и море рядом. Хватит, поездили, – окинул взглядом свою кумпанию из 7 бричек Янко. И ведь все родня они, одним амалом живут, тут или свой брат или брат жены или свояк, чужих не было. Тем более за две зимы набрали они половину суммы для возврата долга дядьке Незиру, который и брали то для того, чтобы сделать первый взнос за свои дома. Надо ехать, пора уже и им на земле пожить. Не вечно же в бричках кочевать. Да и в таборе все так думают, кого не спроси. Хоть того же Кикару спроси, сам первый скажет, что ехать надо. Понимать-то он это понимает, но вот баламутить любит. Причем почти всегда не по делу, как и в этот раз. Потому-то он, только увидев идущего к его бричке Янко, сразу замолчал и юркнул под парусину. За ним следом и мужики разбрелись, как будто просто мимо проходили. Сплюнув табачную жижу себе под ноги, Янко бросил взгляд на проселочную дорогу, огибающую поселок слева, и пошел к лошадям. Любил он лошадей, иногда даже ловил себя на мысли, что с ними ему проще, чем с людьми. С ними хоть говорить ни о чем не надо, они все без слов понимают. Да и о чем разговаривать-то? Все равно советовать ему некому. Давно настала пора осесть их табору, свое нехитрое жилье завести, а если кто хочет, пусть сами кочуют за лучшей долей своей.