…И вдруг всё кончилось. Барабанные перепонки болели. Сперва показалось, что все просто лишились слуха. Дым потихоньку рассеивался, и мы увидели, как эскадра, гордо дымя, отошла на недосягаемую для выстрелов дистанцию. Я не знал, что именно сегодня ночью, на совещании, Нахимов согласился с доводами капитанов и принял решение затопить на входе в бухту семь самых старых парусных кораблей, предварительно сняв с них пушки и экипажи. Это решение было принято, чтобы помешать противнику войти в Севастополь с моря.
Вместе со своим взводом я отправился в город разбирать обломки. Набережная была разбита и смята шквалом артиллерийского огня. Я растерянно смотрел на то, что осталось от неё, и не мог узнать места, где ещё вчера весело шёл в кампании полковника.
Но, как выяснилось, и мы не оплошали. Как минимум, шесть кораблей противника отправились на дно Чёрного моря, включая французского флагмана и огромный турецкий линкор. А ещё столько же кораблей были повреждены до такого состояния, что еле держались на плаву.
Именно здесь, на остатках набережной, меня и отыскал Александр Никифорович. Я только что отбросил в сторону здоровенный кусок камня и пытался хоть как-то привести в порядок мундир, когда меня взволнованно окликнул знакомый голос. Я повернулся и увидел пробирающегося ко мне Прокофьева. К моему несказанному изумлению, он, не стесняясь присутствующих, кинулся ко мне и ощупав радостно воскликнул:
– Слава богам! Жив!
– Даже не поцарапан, – улыбнулся я, всё-таки его внимание было чертовски приятным, – только слышу плохо. Совсем оглушило.
Я поймал внимательный взгляд Михайлова, который разбирал завалы чуть дальше и грустно подумал, что теперь мне точно не отвертеться от близкого родства с господином Прокофьевым.
– Всё, Петя! – Александр Никифорович спохватился, – Простите ради бога, но я старше вас, так что, не обижайтесь. Нам надо серьёзно поговорить. Когда вы освободитесь?
– Мы уже закончили, – перевёл я дух, – Устал страшно.
– Пойдёмте, – сказал Прокофьев.
– Степан! – окликнул я унтера, и когда тот подбежал ко мне, приказал, – Веди людей в казармы! Всем отдыхать! Скажи интенданту, что я приказал дать солдатам по сто грамм водки.
– Слушаюсь, ваше благородие! – козырнул Степан и заторопился к уставшему взводу.
– Я к вашим услугам, – повернулся я к полковнику.