– Не по-товарищески это, – поддержал его ещё один офицер, этого я даже по фамилии не знал, – иметь таких родственников и строить из себя простого служаку.
С этими словами они, наконец, разошлись и оставили меня в покое.
Совершенно ничего, не понимая, я предпочёл удалиться с бала, дабы не подвергать себя дополнительным испытаниям…
***
– …Вот это да! – Катька смотрела на меня сияющими глазами, – Ты представляешь, какой это клад?
Я только кивнул. Главное было не это. Я понял, прочитав первые страницы, что начало Крымской войны отец встретил ещё человеком, помнится, он как-то об этом обмолвился. Теперь мне предоставлялась возможность более подробно ознакомиться с нелегкой вампирской судьбой Ермоленко или, как выяснилось – Ермолова Петра Львовича. Катя предложила начать набирать рукопись, но мне так хотелось узнать, что было дальше, что мы решили отложить это дело до возвращения – медовый месяц у нас, в конце концов, или нет?…
ГЛАВА II
…За этот год я достаточно хорошо познакомился с полковником Прокофьевым. Он проявил ко мне неожиданный интерес, который не исчез со временем. И частенько приглашал после службы в приятную ресторацию, что в Артиллерийской бухте, пропустить по стаканчику красного вина с настоящим английским бифштексом. Частенько такие встречи затягивались до полуночи, а то и дольше.
В полку все как с ума посходили. Сослуживцы теперь считали своим долгом оказывать мне дружеское внимание. Они, пытаясь наладить со мной товарищеские отношения, хором твердили, что с самого начала поняли, что я очень приятный и интересный человек. Пеняли мне только за излишнюю скромность и робость в общении. Начальство, так же, внезапно обнаружило во мне нешуточное рвение к службе, и я получил звание поручика. Интересно, почему до этого, с момента окончания Тульского Александровского дворянского училища, когда я поехал служить в Крым с обещанием быстрой карьеры, вот уже больше пяти лет, этого никто не замечал. Можно было не сомневаться, что таковой интерес вызван был неослабевающим ко мне вниманием господина полковника. Я не удержался и после получения звания рассказал ему об этом. Тот только усмехнулся, но говорить ничего не стал, а на следующий день принёс мне издание пьесы Гоголя «Ревизор».
– Только я не Хлестаков, – добродушно добавил он.